Нильс Бор. Квантовая модель атома - Хайме Наварро Страница 29

Джон Рокфеллер.

ТРЕТИЙ РЕЙХ ПРОИЗВОДИТ ПЕРЕВОРОТ В ЕВРОПЕЙСКОЙ НАУКЕ

Правительство Гитлера 7 апреля 1933 года распорядилось исключить из университетов профессоров, преподавателей и исследователей по политическим и/или расовым мотивам. Так началась зачистка интеллектуального мира. Это событие неожиданно и радикально изменило географию науки. Менее чем за десятилетие бегство ученых и академиков из стран, захваченных Германией, в США превратило это государство в мировой научный центр.

Фонд « Рокфеллер» пересмотрел политику. Если до тех пор его целью было способствовать образованию молодых ученых в лучших европейских центрах, то в 1933 году руководство приняло решение поддержать преследуемых ученых, многие из которых уже сделали карьеру, и трудоустроить их. Американские университеты и научные институты получили штат высочайшей квалификации. Один историк науки назвал это «подарком Гитлера Америке».

Все изменилось и для Бора и его института. Раньше сюда съезжались молодые ученые, здесь проходило их профессиональное становление. Теперь же центр наводнили исследователи с опытом, им нужна была большая свобода действий и меньшая интеллектуальная помощь со стороны Бора. Джеймс Франк (1882-1964) из Гёттингена и Дьёрдь де Хевеши из Фрайбурга были первыми в этом длинном списке. Оба старые друзья Бора стали нобелевскими лауреатами в 1925 и 1943 годах соответственно (первый по физике, вместе с Густавом Герцем, а второй по химии) за применение модели атома датского физика.

Бор не ограничивался принятием в центр некоторых преследуемых ученых. Его международные контакты, особенно с фондом « Рокфеллер», также позволили ему помогать ученым получить должность в других странах, ввиду ограниченных возможностей Дании. Одним из способов поддержки было предоставление гранта на годичное исследование. Таким образом, для ряда ученых Копенгаген стал трамплином.

Одна из самых показательных историй случилась с Энрико Ферми и его супругой. В 1938 году итальянский физик получил Нобелевскую премию за свою работу с нейтронами и, конечно же, собирался в Стокгольм. Итальянские власти, которые вслед за немецкими издали в том году первые антисемитские законы (затрагивавшие Лауру Ферми), не могли запретить Ферми присутствовать на церемонии награждения, но установили строжайшее наблюдение за парой. Чтобы не вызвать подозрений, супруги уехали в Швецию со скудным багажом и после церемонии отправились в Копенгаген, где Бор разместил их у себя в резиденции. Оттуда они уехали прямо в США, где в Чикагском университете Ферми изготовил первый ядерный реактор в истории, а затем стал одним из четырех ученых, возглавивших Манхэттенский проект.

В своей антисемитской речи сам Гитлер признавал, что его кампания может повредить немецкой науке:

«Если увольнение еврейских ученых будет означать уничтожение современной науки в Германии, на некоторое время нам придется смириться с Германией без науки».

ЗА ЖЕЛЕЗНЫМ ЗАНАВЕСОМ

Германия была не единственным местом, где в 1930-е годы ученые оказались под угрозой из-за преследований евреев и инакомыслящих. Сталин начал осуществлять зачистки и ограничивать передвижение советских исследователей в тот же период.

Одним из первых бежал Георгий Гамов. В 1933 году он вернулся в Советский Союз, но власти запретили ему поездку в Брюссель на Сольвеевский конгресс. Вмешательство Бора стало решающим: он поручился советским властям, что Гамов вернется на родину. К разочарованию самого Бора, ситуация сложилась не так, и после конгресса Гамов уехал в США, где попросил политического убежища. Возможно, поэтому в случае с Петром Капицей (1904-1984) все произошло по-другому. После десяти лет работы в Великобритании и назначения директором новой лаборатории физики низких температур, которую Резерфорд построил для него в Кавендише. Капица был вынужден остаться в Советском Союзе и не вернулся в Кембридж после летних каникул 1934 года. Вмешательство физиков, разделявших марксистские взгляды, например Поля Дирака, не дало результата. Капице так никогда и не позволили покинуть страну.

Петр Капица (слава) рядом с Николаем Семеновым, лауреатом Нобелевской премии по химии 1956 года. Борис Кустодиев, 1921 год.

Всего Германию покинули около 1500 ученых, 15 из них получили Нобелевскую премию в годы изгнания.

Перед лицом трагедии преследования режимом Гитлера некоторые предпочли иной путь. Макс Планк и Вернер Гейзенберг — самые примечательные примеры, по крайней мере в истории физики. Они оба противопоставили свой патриотизм правам человека, несмотря на свое несогласие с нацистами. Они помогали Германии выиграть войну, но они делали это больше для того, чтобы избежать нового унижения своей страны, чем из симпатии режиму.

ВИЗИТ С ГОРЬКИМ ПОСЛЕВКУСИЕМ

В первые месяцы войны Дания могла занимать центральную роль в спасении изгнанников, но нейтралитет, который она соблюдала в Первой мировой войне, на этот раз был невозможен. В апреле 1940 года немецкие войска захватили эту маленькую скандинавскую страну, чтобы «охранять ее нейтралитет». Это больше походило даже не на аннексию, как в случае с Австрией или с Польшей, а на косвенный контроль страны нацистами.

Эта ситуация затянулась до 1943 года, когда датское правительство отказалось объявить чрезвычайное положение и наказать противников нацизма. Германия получила полную власть над Данией, и положение изменилось к худшему. Если до того времени антисемитские законы не означали неминуемой угрозы, то теперь уже никто не был в безопасности — даже Бор и Маргрет, имевшие еврейские корни. Они оба бежали из Дании 29 сентября 1943 года. До последнего Бор мог продолжать работать в своем институте. Часть его исследований сосредоточилась на недавно открытом делении ядра и возможности найти практическое применение этому источнику энергии, что поначалу было совсем не очевидно.

В октябре 1941 года немцы организовали конгресс по астрофизике в Копенгагене, на котором присутствовали несколько физиков, среди них Гейзенберг. Бор был в числе приглашенных, но отказался участвовать в этом мероприятии. Встреча двух старых друзей и коллег все же состоялась, хотя и в очень напряженной обстановке. Бор был пострадавшим от захвата Дании, а Гейзенберг был немцем, который не выступил публично и открыто против режима Гитлера. В тот момент старая дружба омрачилась чрезвычайными военными обстоятельствами.

Осознавая, что их разговор может прослушиваться, Бор и Гейзенберг отправились на прогулку по садам резиденции «Карлсберг». О чем они говорили эти несколько минут, неясно, и в научной фантастике данный эпизод используется в качестве повода для всяческих предположений. Известно лишь, что Бор вернулся с этой короткой встречи рассерженным и отношения ученых серьезно пострадали от многолетнего разрыва, сохранившегося даже после окончания войны.