Капитал. Полная квинтэссенция 3-х томов - Юлиан Борхардт Страница 22

Основой всякого развитого разделения труда, осуществляющегося путем товарного обмена, является отделение города от деревни. Можно сказать, что вся экономическая история общества резюмируется в движении этой противоположности, на которой мы не будем, однако, здесь долее останавливаться.

Так как производство и обращение товаров являются общей предпосылкой капиталистического способа производства, то мануфактурное разделение труда требует уже достигшего известной степени зрелости разделения труда внутри общества. Наоборот, мануфактурное разделение труда, в свою очередь, оказывает влияние на общественное разделение труда, развивая и расчленяя его дальше. По мере дифференцирования инструментов труда все более и более дифференцируются и те отрасли производства, в которых эти инструменты изготовляются. Когда производство, построенное по мануфактурному типу, распространяется на какую-либо отрасль промышленности, которая до сих пор была связана с другими как главная или побочная и выполнялась теми же самыми производителями, то немедленно происходит разделение и взаимное обособление. Если мануфактура овладевает отдельной ступенью производства данного товара, то различные ступени его производства становятся самостоятельными промыслами. Территориальное разделение труда, прикрепляющее определенные отрасли производства к определенным областям страны, получает новый толчок благодаря мануфактурному производству, эксплуатирующему всякого рода особенности. В мануфактурный период богатый материал разделению труда внутри общества доставляется расширением мирового рынка и колониальной системой – причем и то и другое входит в круг общих предпосылок общественного разделения труда.

Таким образом, разделение труда внутри мануфактуры было продолжением того разделения труда, которое наблюдалось уже на заре истории и до мануфактуры достигло наивысшего развития в ремесле. Понятно, что новое разделение труда, вызванное капиталом, обнаруживало многочисленные взаимодействия и сходства со старым. Несмотря на это, оба они – т. е. то, известное уже в течение веков разделение труда, которое, например, делило людей на различные ремесла, и введенное впервые капиталом разделение труда внутри одной и той же мастерской, – существенно различны между собой.

Все ярче это сходство выступает, без сомнения, там, где внутренняя связь охватывает собою различные отрасли производства. Так, например, скотовод производит шкуры, кожевник превращает их в кожи, сапожник превращает кожу в сапоги. Каждый производит здесь лишь полуфабрикат, а окончательная, готовая форма последнего есть комбинированный результат этих отдельных работ. Сюда присоединяются еще различные отрасли труда, доставляющие скотоводу, кожевнику и сапожнику их средства производства. Но что устанавливает связь между независимыми работами скотовода, кожевника и сапожника? То обстоятельство, что каждый из их продуктов есть товар. Напротив, что характеризует разделение труда в мануфактуре? То обстоятельство, что частичный рабочий не производит товара. Лишь совокупный продукт частичных рабочих превращается в товар. Общее разделение труда внутри общества обслуживается куплей и продажей продуктов различных отраслей труда; связь между частичными работами мануфактуры устанавливается при помощи продажи различных рабочих сил одному и тому же капиталисту, который употребляет их как комбинированную рабочую силу. Мануфактурное разделение труда предполагает концентрацию (сосредоточение) средств производства в руках одного капиталиста, общественное разделение труда требует раздробления средств производства между многими независимыми друг от друга товаропроизводителями. В мануфактуре железный закон строго определенных пропорций и отношений распределяет рабочие массы между различными функциями; наоборот, прихотливая игра случая и произвола определяет собою распределение товаропроизводителей и средств их производства между различными отраслями общественного труда. Мануфактурное разделение труда предполагает безусловный авторитет капиталиста по отношению к рабочим, которые образуют простые члены принадлежащего ему совокупного механизма; общественное разделение труда противопоставляет друг другу независимых товаропроизводителей, не признающих никакого иного авторитета, кроме конкуренции, кроме того принуждения, которое является результатом борьбы их взаимных интересов. Поэтому то же самое буржуазное сознание, которое прославляет как организацию труда, повышающую его производительные силы, мануфактурное разделение труда, пожизненное прикрепление работника к какой-нибудь одной операции и безусловное подчинение частичного рабочего власти капитала, – это же самое буржуазное сознание с одинаковой горячностью поносит всякий сознательный общественный контроль и регулирование общественного процесса производства как покушение на неприкосновенные права собственности, свободы и самоопределяющегося «гения» индивидуального капиталиста. Весьма характерно, что вдохновенные апологеты фабричной системы не находят против всеобщей организации общественного труда возражения более сильного, чем указание, что такая организация превратила бы все общество в фабрику.

Цеховые законы, строго ограничивая число подмастерьев, которым имел право давать работу один мастер, тем самым планомерно препятствовали превращению цеховых мастеров в капиталистов. Равным образом, мастер мог держать подмастерьев исключительно в том ремесле, мастером которого он сам был. Цех ревностно охранял себя от всяких посягательств со стороны купеческого капитала – этой единственной свободной формы капитала, противостоявшей цехам. Купец мог купить всякие товары, но не труд в качестве товара. Его терпели лишь в роли скупщика продуктов ремесла. Если внешние обстоятельства вызывали прогрессирующее разделение труда, то существующие цехи расщеплялись на подвиды или же наряду с существующими основывались новые цехи, однако без объединения различных ремесел в одной и той же мастерской. Таким образом, хотя обособление, изолирование и развитие отдельных отраслей труда цеховыми организациями послужило материальной предпосылкой мануфактурного периода, тем не менее сами цеховые организации исключали возможность мануфактурного разделения труда. В общем и целом рабочий срастался со своими средствами производства настолько же тесно, как улитка с раковиной, и, следовательно, недоставало первой предпосылки мануфактуры: обособления средств производства, противостоящих рабочему в качестве капитала.

В то время как разделение труда в целом обществе – совершается ли оно при посредстве товарного обмена или независимо от него – принадлежит самым различным социально-экономическим формациям, мануфактурное разделение труда есть совершенно специфическое создание капиталистического способа производства.