История городов будущего - Дэниэл Брук Страница 20

Зарождение китайского капитализма проходило в той же подражательной манере: амбициозные китайские бизнесмены занялись распространением самопальных копий западных товаров. Уже в 1863 году британская продовольственная компания Lea & Perrins опубликовала в North China Herald объявление, где предостерегала шанхайских потребителей от покупки «кустарных подделок знаменитого Вустерширского соуса с этикетками, едва отличимыми от настоящих»⁵¹ и угрожала судебным иском каждому, кто осмелится производить или продавать поддельный продукт. Однако совсем скоро китайские предприниматели переросли уровень изготовления дешевых фальшивок. Со временем они начали выстраивать настоящие корпорации, воспринимать себя как тайпанов, сколачивать не меньшие, чем у иностранцев, состояния и вести схожий с ними образ жизни.

Пользуясь преимуществами этого обустроенного иностранцами островка капитализма с его экстерриториальной правовой системой, компрадоры поначалу преумножали свои состояния, удачно вкладывая деньги в западные компании. Существенная часть средств для местных операций банка HSBC поступала от китайских инвесторов. Когда американская фирма Russell & Co., рассчитывая ослабить свою зависимость от опийной торговли, объявила о создании Шанхайской компании парового сообщения, призванной перенести на Хуанпу передовую технологию, так хорошо зарекомендовавшую себя на Миссисипи, треть всех инвестиций для этого проекта компания получила от собственных компрадоров⁵². Заработав солидные дивиденды, китайские бизнесмены вскоре стали организовывать собственные компании. В 1877 году местные инвесторы полностью выкупили молодое пароходство, переименовав его в Китайскую купеческую компанию парового сообщения (сейчас – китайская государственная корпорация China Merchants Group). «Китайские купцы» заполучили не только флот шайнхайландцев, но и их расположенную на Бунде штаб-квартиру, став первой незападной компанией, разместившейся на этой престижной набережной.

В Кантоне компрадоры были всего лишь ценной прислугой из местных – они решали вопросы с императорскими чиновниками, переводили документы, подготавливали сделки. Какое бы состояние ни нажил компрадор своим ремеслом, в конфуцианском обществе, где ученость ценилась выше деловой хватки, общественное положение его не повышалось. А вот в Шанхае компрадор вроде Тонга Кинг-синга, который стоял за созданием Китайско-купеческой компании парового сообщения, сам мог стать тайпаном. Закончив миссионерскую школу в Гонконге, юный Тонг, о котором известно, что он «говорил по-английски, как британец»⁵³, переехал в Шанхай и поступил в торговую фирму Jardine, Matheson & Co., где от лица своих шотландских начальников заключал сделки с поставщиками сырья в провинциях вверх по Янцзы. К 1863 году он получил должность главного компрадора фирмы. Когда десять лет спустя Тонг покинул свой пост ради управления пароходством, он уже был одним из богатейших людей Шанхая, контролировавшим целую торговую империю с интересами в банковском секторе, страховании и газетном бизнесе. Ху Джун, также начав карьеру компрадором британской торговой фирмы, впоследствии занялся чаем и шелком, затем основал банк, а к концу XIX века создал целый синдикат недвижимости, которому принадлежало более 2 тысяч домов в Международном сеттльменте⁵⁴. Сам Ху к тому времени уже жил, как магнат-шанхайландец, в роскошном особняке с полированными мраморными полами на улице Бурлящего источника – самой престижной жилой улице европейского Шанхая. Удовлетворением нужд Ху в соответствии с его строжайшими требованиями занимался штат из 18 слуг⁵⁵.

Богатых китайцев становилось все больше, и улица Бурлящего источника стала променадом, где представители китайской элиты могли и себя показать, и других посмотреть; это относилось и к женщинам, чьи ровесницы в императорском Китае, как правило, не выходили из дома, не в последнюю очередь из-за изувеченных бинтованием ног. «По этой дороге катались небесные красавицы, разряженные в роскошные шелка по последней китайской моде», – восторгался один шанхайландец⁵⁶.

Добившись таких успехов, состоятельные китайские коммерсанты Шанхая стали видеть в своем обществе микрокосм современного Китая. Если они смогли перенять некоторые аспекты западной цивилизации – новые технологии, нравы, деловые практики – и, более того, обыграть европейцев на их же поле, значит, по этому пути может пойти и весь Китай. «Освоить лучшие технологии варваров, чтобы управлять этими варварами», – так выразил эту мысль один китайский сторонник реформ⁵⁷.

Даже консервативные императорские чиновники, обычно исповедующие изоляционизм, больше не могли игнорировать происходящее. Фракция сторонников модернизации в правительстве династии Цин поддержала движение за «самоусиление», центром которого был Шанхай. Лидером этого движения стал Ли Хунчжан, императорский чиновник и одновременно деловой человек, способствовавший созданию нескольких совместных предприятий между местными властями и шанхайскими коммерсантами. Первым таким предприятием стал новый арсенал, где китайцы работали на самом современном американском оборудовании. Перенося на китайскую почву западные технологии и методы производства, арсенал одновременно порождал мечты, что произведенное там оружие будет когда-нибудь обращено против западных захватчиков. Кроме прочего, Ли основал Шанхайский колледж переводчиков, где способная китайская молодежь училась западным языкам и наукам. В 1868 году издательство колледжа начало выпускать переводные книги по различным отраслям науки, права и истории – это был источник знаний, имевший огромное значение для растущего сообщества реформаторски настроенных интеллектуалов Шанхая.

И все же влияние европеизированных китайских коммерсантов, чьи состояния становились все внушительней, было ограничено. В своих смелых проектах – первый китайский целлюлозно-бумажный комбинат, первые китайские верфи, первая телеграфная компания – они видели первый этап самоусиления всей страны, однако ни одно из этих начинаний так и не вышло на общенациональный уровень. Пекинские консерваторы, одновременно и завидуя успехам шанхайских коммерсантов, и весьма скептически относясь к их идее самоусиления Китая путем подражания иностранцам, ограничили их деятельность квазигосударственными монополиями в самом Шанхае, отказавшись от шанса модернизировать всю страну.

Если китайская элита, пользуясь всеми благами современной экономики Шанхая, ограждала себя от характерных для этого города унижений (недоступность общественного парка не так задевает, когда за твоим собственным домом разбит парк вдвое больше), у китайских масс таких возможностей не было. Для них Шанхай стал соблазнительным современным миром, который они построили своими руками, но для других. Шанхай был самым передовым городом Китая, но порядки для большинства китайцев там были отнюдь не передовые.

Поскольку правом голоса на выборах в Муниципальный совет Шанхая обладала только небольшая группа иностранцев, основной целью его членов было сохранение низких налогов на прибыль и собственность своих избирателей, а не создание современного города для всех. За пределами Бунда и нескольких главных магистралей, дорожным строительством должны были заниматься сами жители. Поэтому богатые улицы были отлично вымощены, а в бедных кварталах повсюду были грязь и выбоины. Современные удобства – газовые фонари в 1862 году, электричество в 1882-м, водопровод в 1883-м, трамвай в 1902-м – появлялись в Шанхае почти одновременно с подобными нововведениями в ведущих городах мира вроде Лондона и Нью-Йорка. Но поскольку поставщиками этих услуг были не коммунальные предприятия, а частные компании, современность оказывалась доступной только тем, кто в состоянии был за нее платить. Большинство китайцев не могли себе позволить ни водопровода, ни газа, ни электричества, и потому к ним их просто не проводили. В окружении ярких огней одного из величайших городов мира основная часть шанхайцев буквально жила впотьмах.