Жизнь, придуманная ею самой - Гала Дали Страница 2

Говорят, мои глаза похожи на кошачьи, хотя и не желтые – взгляд цепкий и сверлящий.

Но у кошки есть две особенности, она всегда падает на четыре лапы и имеет девять жизней.

Жизнь научила меня приземляться на лапы и вскакивать, чтобы жить дальше.

И девять жизней у меня тоже есть, вернее, восемь из них уже прошли. Предстоит девятая, которая может оказаться самой короткой, а потому должна получиться самой насыщенной. Нет, не событиями, но пользой.

Я не хочу и не собираюсь исправлять ничего в предыдущих жизнях, не намерена оправдываться. Я жила так, как жила. Может, кому-то и не нравится, но это моя жизнь, а каждый осуждающий пусть представит, что его также судят другие.

Как некрасивая молчаливая московская девочка стала властительницей жизней сначала Поля Элюара, а потом величайшего художника и мистификатора нашего века Сальвадора Дали?

Очень просто – я во многом их и создала. Не смущаясь, могу сказать, что и в том, и в другом половина меня.

Конечно, из трухлявой деревяшки не выточишь Аполлона, для этого нужен мрамор. Но не всякий скульптор сможет разглядеть в куске мрамора будущего Аполлона, и не у всякого достанет терпения и таланта извлечь скульптуру из этого куска.

Да, я ставлю себе в заслугу то, что разглядела в скромном стеснительном мальчике Эжене Гренделе, сочиняющем неплохие стихи, будущего замечательного поэта Поля Элюара.

Я увидела и помогла утвердиться странному молодому человеку Сальвадору из Кадакеса, над которым окружающие просто смеялись, помогла ему стать великим Сальвадором Дали.

И еще кому-нибудь помогу, этому будет посвящена моя девятая жизнь.

Проще всего подняться по отвесной стене, встав на спину, плечи или даже подставленные ладони друга.

Я именно это и делала – подставляла спину, плечи и ладони. А если потом, поднявшись, мои Поль и Сальвадор помогали подняться и мне, так как можно за это осуждать?

Дали написал о себе в «Тайной жизни Сальвадора Дали».

Та книга – такая же мистификация, как и эта.

Не существовало Сальвадора Дали, который описан в «Тайной жизни…», он показан таким, каким Сальвадор сам себя видел. Другие (например, его сестра Ана Мария), как выясняется, видели его иным.

Именно «Тайная жизнь» подвигла и меня на попытку рассказа о той Гале, какой я вижу себя сама. Наплевать на то, что думают при этом чужие, они всегда не правы, так какая разница, как именно не правы?

Меня обвиняют в любви к деньгам.

Я люблю деньги. Почему бы нет?

Все, у кого они есть или были, деньги любят. Деньги помогают создать нужный уровень комфорта. Не любить их могут только те, кто не познал вкуса обладания деньгами.

Я – «серый кардинал» для Дали, заправляю его жизнью, как своей собственной.

Почему бы нет?

Я всегда на полшага позади и обычно молчу. Интересно, что сказали бы, поставь я Сальвадора позади? И да, я заправляю, но не его, а нашей общей жизнью. Много лет мы с Сальвадором неразделимы, как сиамские близнецы. Это началось тогда, когда я стала Дали, а сам Сальвадор не был ни известен, ни богат, наоборот, был нищим, всеми порицаемым чудаком. Так имею я право распоряжаться нашей общей жизнью, находясь на полшага сзади гениального Дали?

Говорят, человек не забывает ничего из того, что когда-либо видел или слышал в жизни. Просто какие-то факты и видения прячутся глубоко в закоулках памяти, чтобы дать о себе знать обрывками мыслей, картинок или чувств.

Я помню только то, что хочу помнить.

В моей жизни было несколько рождений и смертей – моих собственных.

И если кому-то интересно, я вполне могу преподать урок, как умирать и возрождаться. Как кошка.

Первое рождение – физическое. Документы утверждают, что оно произошло в 1894 году. От того, что я изменю дату, сам возраст не изменится.

Где? Какая разница? Пусть будет Казань – большой красивый город.

Это жизнь, о которой я просто не желаю помнить, а если я не желаю помнить, значит, и рассказа не будет.

Или все же стоит рассказать о «счастливом периоде жизни в Казани»? Лида спрашивала, почему именно Казань? Не знаю, просто пришло в голову. Большой город, там легко затеряться и люди друг друга не знают, как в маленьких.

Из Казани была Аня, мы встречались с ней в Коктебеле.

Второе рождение – переезд в Москву.

Считается, что нас осчастливил отчим – Дмитрий Ильич Гомберг, чье имя в качестве отчества я приняла, а вот фамилию нет. Почему? Не предлагали. Осталась Дьяконовой. Странно, не правда ли? Но вполне символично – Дмитрий Ильич то ли считал себя моим отцом, то ли нет.

Щедрости нашего отчима умилялись, как же, он не жалеет денег на содержание не только четверых детей супруги от ее первого брака, но и двух ее племянников.

Не буду комментировать ни щедрость, ни тайные пружины и мотивы таких поступков, скажу только, что Дмитрий Ильич Гомберг действительно был хорошим человеком, большим либералом и даже демократом и действительно не жалел на нас денег.

У нас было все, что нужно, но не более.

Забота об эстетике жилища и самой жизни – удел женщины, маме же было все равно. Она перепоручила домашнее хозяйство прислуге, а детей няням.

Отчим был адвокатом, а мама писала детские рассказы. Я не помню их изданными, но в своем кругу литераторов мама их читала. Рассказы больше походили на переработанные сказки с нотациями, которые одни звери и птицы читали другим.

Стиль общения с нами самой мамы был похож: нотации, правда, в укороченном варианте.

Именно от нее я глубоко впитала уверенность, что дети – это обуза, их достаточно родить и отдать на воспитание. Позже меня много и с удовольствием упрекали в полном невнимании к собственной дочери Сесиль, но я не могла делить материнскую любовь между своими мужьями-мальчиками и дочерью. Оба супруга требовали именно материнской заботы, причем с полным в нее погружением. А Сесиль воспитала ее бабушка Жанна-Мария Грендель и добрые наставницы пансиона.

Это не эмоциональный холод, а просто неумение делить себя между кем-то, я всегда принадлежала кому-то одному. Позже, когда физически пришлось принадлежать двум сразу, это привело к краху.

Но до таких страстей еще далеко.

Рядом были сестры Цветаевы, вернее, Ася, мы учились вместе и дружили. Марина уже почти взрослая, у нее своя жизнь. Она старше нас с Асей на два года, но эмоционально на все десять.