Без своего мнения - Франклин Фоер Страница 2

Нечто подобное кухонной революции, случившейся в середине прошлого столетия, происходит сейчас с производством и потреблением знаний. Несколько доминирующих компаний подминают под себя наши интеллектуальные привычки. Подобно тому, как Nabisco и Kraft хотели изменить то, что и как мы едим, Amazon, Facebook и Google хотят изменить то, что и как мы читаем. Крупнейшие технологические компании, помимо всего прочего, это крупнейшие посредники, когда-либо известные человечеству. Google помогает нам упорядочивать Интернет, привнося в информацию ощущение иерархичности, Facebook использует свои алгоритмы и глубокое понимание социальных связей, чтобы определить, какие новости нам показывать, Amazon управляет изданием книг за счет подавляющего преимущества на рынке их сбыта.

Подобное доминирование позволяет компаниям перестраивать контролируемые ими рынки. Подобно гигантам пищевой промышленности, технологические корпорации породили новую науку, чтобы та создавала продукты, способные вызывать пристрастие у потребителей. Они стремятся перестроить всю цепочку производства артефактов культуры, с тем чтобы извлекать максимальный доход. Интеллектуалы, авторы-фрилансеры, специализирующиеся на расследованиях журналисты, авторы художественной литературы средней руки сегодня представляют собой некое подобие семейных фермерских хозяйств, которые всегда боролись за место под солнцем, но в изменившейся экономике у них, увы, нет шансов.

В сфере знания монополия и конформизм – две неотделимые друг от друга опасности. Монополия опасна тем, что доминирующая компания уничтожит разнообразие конкурентов. Конформизм опасен тем, что одна из монополий, намеренно или нет, уничтожит разнообразие мнений и вкусов. За концентрацией следует переход к единообразию. В отношении продуктов питания мы осознали эту проблему слишком поздно.

Прежде я не был так скептичен. На моей первой работе я обедал, разглядывая Берлинскую стену, ее впечатляющую толщину, все выщербины и пятна на ее поверхности. Когда-то стена отмечала непробиваемую границу империи, а теперь она просто украшала новый мировой центр силы. Этот кусок стены принадлежал Биллу Гейтсу и находился в столовой Microsoft.

Моя журналистская карьера началась в программной империи Гейтса. Microsoft закончил строительство нового кампуса для своих только что запущенных медийных проектов на окраине Сиэтла, ансамбля зданий с квадратной площадью в центре, рассекаемой на две части потоком воды. Компания создала журнал для женщин Underwire (до сих пор не понимаю, почему этот проект закончился крахом ^[1]), автомобильный журнал и другие сайты, посвященные городской жизни. Я же, окончив колледж, отправился на запад, чтобы занять одно из низших мест в иерархии Slate, журнала для массового читателя, но не лишенного претензии на интеллектуальность.

Атмосфера этих первых проектов в интернет-журналистике была восхитительна. Читатели воспринимали наш текст с экрана, и отсюда следовала потребность работать в разных стилях. Но каких именно? Мы больше не были ограничены почтой и типографией, но как часто мы должны были теперь публиковать новые материалы? Каждый день? Каждый час? Все сложившиеся в нашей профессии практики можно было пересмотреть, и это было непередаваемое чувство.

Подобно тому, как это случалось со многими другими аспектами Интернета, в данном случае Microsoft ошиблась в своих прогнозах. Компания пыталась подать себя как медийный дом, находящийся на острие прогресса, но ее тактика была неуклюжей и дорогой. Ее ошибка состояла в том, что она сама стала производить медийный контент. Ее последователи: Facebook, Google, Apple, – этой ошибки не повторили. Они обошли Microsoft благодаря выбранной ими революционной тактике: доминирование медиа, не нанимающих ни журналистов, ни редакторов, не владеющих практически ничем.

За прошедшие десятилетия Интернет радикально изменил читательские привычки. Вместо того чтобы начинать с домашних страниц Slate или New York Times, все большее количество читателей получает новости через Google, Facebook, Twitter и Apple. 62 % американцев получают новости через социальные сети, в основном через Facebook, а треть трафика медийных сайтов идет через Google. В результате медиа оказались в жесткой финансовой зависимости от технологических компаний. Чтобы выжить, им пришлось переменить отношение к своим прежним ценностям. Даже журналисты с безупречной профессиональной репутацией вынуждены были усвоить новые правила: теперь они стремятся угодить алгоритмам Google и Facebook. В погоне за кликами некоторые важнейшие поставщики новостей в нашей стране стали гнаться за сенсационностью, публиковали сомнительные сюжеты, привлекали внимание к крикунам и сторонникам теории заговора, один из которых даже был избран президентом Соединенных Штатов.