Умереть, чтобы проснуться - Пол Перри Страница 18

В какой-то степени я даже надеялся, что наркотики сотрут из моей памяти этот опыт и мне не придется искать другой жизненный путь, который теперь казался моей судьбой. Но этого не случилось. Через несколько часов, когда я проснулся в отдельной палате, надо мной все так же свисал пакет с физраствором и меня так же мучила острая пульсирующая боль хирургической раны поперек живота. Арпана дремала в неудобном кресле в углу комнаты, а впечатления моего околосмертного переживания были такими яркими, словно всё произошло только что.

Меня обуревали двоякие чувства по этому поводу. С одной стороны, я ничего не хотел менять в своей жизни, потому что мне было легче идти прежним путем, несмотря на напряженные переработки, мучительную болезнь и зависимость. И все же мне была открыта новая дверь, и Существа, которых даже сегодня я могу описать только как ангелов, показали мне новый жизненный путь. Мне было бы легче, если бы я забыл о своем переживании. Но я понимал, что эти воспоминания останутся со мной и моя жизнь должна принять новое направление, несмотря на многие препятствия, которых следовало опасаться, и загадки, которые следовало разгадать. Как ни странно, я радовался этому.

Я наблюдал, как Арпана свернулась калачиком в неудобном кресле, уткнувшись лицом в колени. Слушая ее медленное, ритмичное дыхание, я мог предположить, что она спит, но когда я посмотрел ей в глаза, то понял, что она смотрит на меня.

Я попытался глядеть веселей.

«Есть и другие вести от ангелов, которые я хотел тебе сообщить», — сказал я.

Она подняла голову, но не опустила колен. Нет, она обняла руками свои голени, выставляя их перед собой, и выглядела как подросток в оборонительной позе, когда его бранят родители.

Она молчала.

«Я смотрел на свою жизнь другими глазами, — сказал я. — Когда я стоял возле ада, то понял, что вел эгоистичную и материалистическую жизнь. Арпана, меня волновали только материальные блага. Вся моя жизнь была заботой о материальном — о доме, машинах, деньгах».

«А что насчет нас? — перебила она. — Ты подумал о семье?»

«Я горжусь моей семьей, но я не могу радоваться ей, когда вся моя жизнь — борьба во славу материализма. Я никогда не думал, что захочу создать себе другую жизнь, но теперь знаю, что выбрал неправильный путь».

«Не сказала бы, что ты никогда не хотел другой жизни», — возразила она. Ее колени опустились, и ноги твердо стояли на полу. Она наклонилась вперед и промолчала, но, ощущая на себе ее сердитый и страдальческий взгляд, я знал точно, что она имела в виду. В своей жизни я наделал немало ошибок, связанных именно с материальными благами.

Все было хорошо, пока не стало плохо. Оглядываясь назад, скажу только, что фондовый рынок напоминает жизнь во власти сил, которые зачастую нам неподвластны. Их невозможно понять или предугадать. Только что, казалось, я был на вершине успеха, как все в одночасье ухнуло в долговую яму и пучину депрессии, когда рынок рухнул и вместе с ним — все мои инвестиции. Буквально все. В результате моей плачевной карьеры инвестора я потерял все вложенные средства и не только. Я не просто лишился дополнительного источника дохода — я был разорен.

Потом мое финансовое положение стало поправляться, но медленно. Слишком медленно. Я просил прощения у всех членов семьи, у кого занимал деньги, и это было огромным унижением. Я осознал то, что должен был понять еще в самом начале: если я хороший врач, это еще не значит, что я хороший инвестор. Я понял еще кое-что: жадность — это не всегда хорошо.

После такого краха моя депрессия была просто ужасающей. Вот о чем сейчас говорила жена. Когда я увидел ее выражение лица, то снова вспомнил отвратительный эпизод, случившийся через несколько месяцев после потери капиталов. Я находился тогда в глубокой депрессии, и она всеми силами пыталась меня развеселить, чтобы я снова стал жизнерадостным человеком.

«Что тебе подарить на день рождения, Раджа?» — спросила она.

Я выпалил первое, что крутилось в голове.

«Я хочу, чтобы ты отпустила меня. У тебя и нашей семьи я прошу разрешения умереть, и живите как-нибудь дальше без меня».

Я уже обдумал, как покончу с собой. Я был анестезиологом, и поэтому мне были доступны все лекарства, которые позволяли безболезненно покинуть этот мир. Но выражение глаз Арпаны говорило, что я не вправе думать о «безболезненном уходе» из этого мира. Ее глубоко ранили мои слова.

«Позор тебе, — сказала она. — Одни только мысли об этом высокомерны и эгоистичны. Тебе наплевать на семью? Хочешь нас покинуть и оставить одних? Мы не оправимся от этой потери!»

Она так и не забыла этот момент. Она вспоминала его сейчас, когда сидела в больничном кресле и смотрела на меня так же, как тогда.

Вдруг я понял, о чем она. Она думает, что я хочу умереть! Она думает, что я собрался на тот свет и бросаю семью!

«Арпана, нет! — воскликнул я. — Я не хочу умирать! Я хочу жить! Я хочу, чтобы жили мы все!»

Она глубже уселась в кресло, пока я пытался приподняться с больничных подушек.

«Мне так много нужно тебе рассказать, — продолжил я. — Про нашу прежнюю жизнь и ту осмысленную жизнь, которая нам предстоит».

Я начал с архангела Михаила и архангела Рафаила и перешел к их комментариям к словам Светящегося Существа об уровнях сознания.

«Сейчас я на самом низком уровне, — говорил я Арпане. — Архангел Михаил определил этот уровень как сугубо материалистический и невежественный образ жизни».

«Что они сказали?» — спросила Арпана.

Их комментарии так отчетливо запечатлелись в моей памяти, что я мог воспроизвести буквально дословно наш разговор на пути к Светящемуся Существу.

«Большинство твоих приобретений в мире эгоистичных людей — это не более чем средства, которые должны сделать твою жизнь легче и приятнее», — сказал я, цитируя архангела Михаила.

«Разумеется, машины и дома — это средства, которые облегчают жизнь, — говорил Рафаил. — Это то, для чего они и предназначены. Но твои средства наворочены, огромны и нелепы. Они такие дорогостоящие, что не ты их используешь, а они — тебя. Они льстят твоему болезненному самолюбию. И хуже всего, что не ты владеешь своим имуществом, а оно — тобой!»

«Верно, — сказал Михаил. — К тому же, как это ни прискорбно, никому нет дела до твоих материальных богатств. Люди заботятся только о своем собственном благосостоянии. Тебя волнует только твое эго, а для человека на низком уровне сознания нет ничего мучительнее, чем его болезненное самолюбие».

«Разбивая оковы материализма, ты поднимаешься на следующий уровень, — говорил Михаил. — Потом ты будешь проходить все более высокие уровни, становясь любящим человеком и помогая другим. Чем больше ты помогаешь другим, тем больше ты помогаешь себе».

«Да, это так называемая лестница просветления, — продолжил Рафаил. — Чем больше ты помогаешь другим, тем выше ты поднимаешься по лестнице просветления. Тебя просветляют твои добрые поступки».