Кто мы и как сюда попали. Древняя ДНК и новая наука о человеческом прошлом - Дэвид Райх Страница 15

Гибридизация на Ближнем Востоке

Итак, сколько же генетического наследия неандертальцев имеется у сегодняшних неафриканцев? У нас получилось, что в их геноме содержится 1,5–2,1 % ДНК неандертальского происхождения²⁴, при этом у восточных азиатов эти цифры немного выше, чем у европейцев, и это несмотря на тот факт, что родиной неандертальцев была Европа²⁵. Частично это объясняется, как мы теперь знаем, разбавлением. Древняя ДНК европейцев, живших ранее 9 тысяч лет назад, говорит о том, что у местного дофермерского населения количество неандертальской ДНК было таким же, как у современных восточноазиатов²⁶. А потом в популяцию европейцев вливался генетический материал людей, отделившихся от всех неафриканцев до смешения с неандертальцами (о той ранней линии, открытой с помощью анализа древней ДНК, будет рассказано во второй части книги). Расселение фермеров, несущих наследие этой ранней ветви, разбавило неандертальскую ДНК у европейцев, но не у азиатов²⁷.

Если брать в расчет только археологическую летопись, то кажется вполне естественным, что скрещивание неандертальцев и современных людей происходило в Европе, ведь неандертальцы появились именно там. Но так ли это? Была ли Европа тем местом, где происходила основная гибридизация, оставившая свой след в геноме современных людей? По генетическим данным можно сказать, насколько родственны люди, но люди – существа подвижные и могут в течение своей жизни мигрировать даже пешком на тысячи километров, так что генетические закономерности не обязательно говорят о месте скрещиваний носителей ДНК. И если исследования последних лет что-то и показали про локализацию скрещиваний, так это то, что географическое распределение сегодняшних носителей ДНК зачастую вводит в заблуждение относительно местожительства их предков.

Тем не менее мы имеем право строить правдоподобные предположения о географии тех событий. Следы гибридизации выявлены не только у европейцев, но и у восточноазиатов и новогвинейцев. Если брать всю Евразию, то Европа оказывается глухим тупиком, а не магистральным путем, так что волне мигрантов, катившейся на восток, незачем было туда сворачивать. Поэтому задумаемся: где неандертальцы и современные люди могли встретиться и смешаться, так что их потомки оказались и в Восточной Азии, и в Новой Гвинее, и в Европе? Археологи показали, что на Ближнем Востоке неандертальцы и современные люди попеременно заселяли одну и ту же территорию, занимая на ней доминирующую позицию, и это происходило по крайней мере дважды в промежутке от 130 до 50 тысяч лет назад. Так почему бы не предположить, что именно там они и встречались в это время? С позиций смешения на Ближнем Востоке сходное неандертальское наследие у европейцев и восточноазиатов выглядит вполне логично.

И вообще, было ли в Европе скрещивание с неандертальцами? В 2014 году Пэабо со своей группой отсеквенировали ДНК из скелета, найденного в пещере Пештера-ку-Оасе в Румынии. Этот скелет Эрик Тринкаус считал гибридом между неандертальцем и современным человеком: череп по своим признакам подходил и к одному, и к другому²⁸. Как мы установили в ходе анализа генома этого индивида, жившего около 40 тысяч лет назад (по радиоуглеродному датированию), у него 6–9 % составляло неандертальское наследие. Что гораздо больше тех 2 %, которые характерны для нынешних неафриканцев²⁹. Некоторые неандертальские последовательности в его ДНК тянутся на треть длины хромосомы, непрерывные, не разбитые рекомбинацией, а это так много, что мы с уверенностью можем утверждать: в генеалогическое дерево индивида из Оасе неандертальцы включились всего за шесть поколений до того. И вряд ли здесь дело в современном загрязнении – оно бы разбавило, а не увеличило неандертальское наследие. Кроме того, оно бы распределилось по геному случайным образом, так же случайно меняя все неандертальские фрагменты, а не сработало бы исключительно на их удлинение. А длинные неандертальские фрагменты прекрасно видны и просто на глаз, если наложить геном из Оасе с характерными неандертальскими мутациями (позициями, более сходными с последовательностями неандертальцев, чем современных людей) на современный геном. Тут даже статистика не нужна, все доказывает сама картинка.

Анализ генома из Оасе с его признаками недавней гибридизации указывал, что современные люди и неандертальцы смешивались в Европе, на родине неандертальцев. Но что это была за популяция, родная для того гибридного человека? От нее сегодня, вероятно, не осталось никаких потомков. Потому что геном из Оасе, как мы выяснили, к европейцам не ближе, чем к восточноазиатам. А это означает, что группа, к которой он принадлежал, была своего рода эволюционным тупиком – эти первопроходцы прибыли в Европу, пережили короткий период расцвета, во время которого скрещивались с местным неандертальским населением, а затем вымерли. Таким образом, человек из Оасе представляет серьезное доказательство гибридизации с неандертальцами на территории Европы, но при этом ничем не помогает решить, откуда родом сегодняшнее неандертальское наследие, из Европы или нет. Пока что наиболее логичным кажется предположение о ближневосточном происхождении неандертальского наследия.

Археологические данные о первых “современных” европейцах хорошо согласуются с выводом об эволюционно тупиковой ветви людей из Оасе. Каменные орудия, которые люди Оасе производили, стилистически весьма разнообразны, но, как и сама группа, представляют собой тупиковый путь, в том смысле, что эти стили быстро, через несколько тысяч лет, бесследно исчезают из археологической летописи. Однако нам известен так называемый протоориньякский технологический стиль, а он, как считается, произошел от более ранней ахмарской индустрии на Ближнем Востоке. Эта протоориньякская технология существовала и позже 39 тысяч лет назад, трансформировавшись, по всей вероятности, в ориньякскую индустрию, первую широко распространенную индустрию современных людей в Европе³⁰. Такая картина хронологии индустрий понятна, если предположить, что производители ориньякских орудий происходили из другой волны мигрантов, чем остальные ранние переселенцы, например люди из Оасе. Этот сценарий объясняет, почему люди из Оасе скрещивались с европейскими неандертальцами, но при этом неандертальское наследие у сегодняшних европейцев – не европейского происхождения.

Две группы на границе совместимости

Невысокая доля неандертальского наследия у нынешних людей может объясняться в числе прочего и пониженной плодовитостью гибридов. Такую мысль впервые высказал Лоран Экскофье: из своих исследований он знал, что если популяция животных или растений вселяется на новую территорию, которую уже занимают их возможные партнеры для скрещиваний, то даже невысокая доля гибридных пар даст высокий уровень примеси в потомках, гораздо больший, чем те 2 %, которые выявляются для сегодняшних неафриканцев. Экскофье считал: единственное, что могло настолько понизить присутствие неандертальского материала в генофонде разрастающейся популяции современного человека, это в пятьдесят раз большее число чистокровных потомков от скрещиваний современных людей, чем полукровок от браков современных людей и живущих с ними неандертальцев³¹. И он полагал, что такая существенная разница объясняется пониженной плодовитостью полукровок по сравнению с чистокровными современными людьми.