Следы и тропы. Путешествие по дорогам жизни - Роберт Мур Страница 13

Он вздохнул с видом человека, который понимает, что играет в игру с минимальными шансами на успех, но все равно получает от нее удовольствие. «Таким образом, я могу начать работать с куском породы размером с половину своего рюкзака, а на выходе получить кристаллов сорок циркония, которые настолько малы, что их невозможно увидеть невооруженным глазом». Полученные кристаллы подвергаются травлению сильной кислотой, после чего исследователь измеряет их состав, чтобы определить, какое количество урана, содержащегося в цирконе, превратилось в свинец. На основании полученных данных можно определить возраст породы с точностью плюс-минус несколько сотен тысяч лет.

Через несколько часов мы вышли к месту, уважительно называемому Поверхность Д, где находится самое большое и известное скопление окаменелостей во всей округе. Прежде чем ступить на поверхность скалы, мы разулись и надели полиэстеровые бахилы, чтобы ничего не повредить. Всё это сильно напоминало религиозный ритуал, совершаемый перед входом в храм.

Поверхность огромной плоской скалы была покрыта замысловатыми узорами, словно пол в мечети. После посещения намного более скромного скопления окаменелостей, где мне приходилось прищуриваться и поворачивать голову, чтобы отличить отпечаток ископаемого животного от плода разыгравшегося воображения, количество и сохранность окаменелостей на Поверхности Д поразили меня. Если в Пиджен-Ков сохранилось около пятидесяти окаменелостей, то здесь их было полторы тысячи. Они были везде – огромный окаменевший сад, в котором на каждом шагу встречались листья папоротника, загадочные дискообразные отпечатки и спирали, некоторые из которых были размером с руку и даже больше.

Конечно, это был ненастоящий сад; первые растения попадут в палеонтологическую летопись не ранее чем через двести миллионов лет, подумал я и завис на этой мысли. Они выглядят как растения, твердил я. Мэттьюс объяснил, что в те далекие времена границы между царствами живых организмов были достаточно условными. Мы, как и все другие существа, живущие сейчас на Земле, находимся на самой вершине древа жизни. В основании этого древа находятся самые первые одноклеточные, от которых произошли все остальные организмы. Поэтому чем ниже мы спускаемся по эволюционному древу, тем более похожими друг на друга становятся живые организмы. «Только сейчас мы можем дать точное определение, скажем, животного или гриба, – сказал он. – На самом деле биологически они очень близки, но в какой-то момент их пути разошлись, потому что они „решили“ по-разному объединять и соединять свои клетки. Именно по этой причине первые завоевали планету, а вторые продолжают расти на мертвых деревьях».

Что делает нас завоевателями? Мы занимаемся сексом. Мы питаемся не солнечным светом, а живыми организмами. Мы состоим из множества клеток, которые, в свою очередь, обладают оформленным ядром, но не имеют непроницаемых стенок. А еще у нас есть мышцы.

Мышцы, как оказалось, являются ключевым компонентом Большого вопроса Лю. Хотя плавать, вытягиваться, извиваться и перекатываться умеют многие организмы (даже одноклеточные), только животные обзавелись мышечной тканью, благодаря чему набрали вес и научились совершать невероятно сложные и разнообразные движения. Открытые Лю следы ползания должны помочь нам узнать, когда на Земле появились первые животные. Если они были достаточно большими и сильными, чтобы 565 миллионов лет назад оставить после себя следы, – значит, они были именно животными.

По чистой случайности, тем же летом, когда Лю нашел окаменелые следы ползания, он открыл неизвестный ранее вид эдиакарского организма, у которого имелись явно выраженные пучки мышечных волокон. На сегодняшний день это самые древние мышцы, известные палеонтологической летописи. Лю не верит, что эти мышцы использовались для передвижения, но сам факт их обнаружения доказывает, что мускулатура появилась значительно раньше, чем это было принято считать. Новое существо выглядело жутковато: внешне оно напоминает растущую на тонком стебле четырехугольную вазу с перепончатыми стенками или сложенную чашкой кисть руки, только и ждущую удобного момента, чтобы схватить кого-нибудь за ногу. Лю назвал его Haootia quadriformis. На языке коренных жителей острова – индейцев племени беотук, слово haoot означает просто «демон».

* * *

Как эволюция жизни на Земле невозможна без рождения и гибели живых организмов, так и развитие науки невозможно без появления новых и исчезновения старых теорий. Любое научное открытие становится объектом критики, и чем более важным оно является, тем, как правило, более яростной атаке оно подвергается. Вскоре после выхода в 2010 году статьи Лю об открытых им в 2010 году самых старых следах животных на Земле, профессор Грег Реталлак, специалист по палеопедологии (наука об ископаемых почвах) попытался опровергнуть выводы Лю. Реталлак утверждал, что это не следы животных, а «наклонные следы», оставленные морской галькой на берегу во время прилива либо отлива. Лю быстро опубликовал новую статью, в которой по пунктам опроверг все доводы Реталлака. Затем он попросил немецкого ихнолога Андреаса Ветцеля, который первым предложил термин «наклонные следы», лично осмотреть окаменелые следы. Ветцель заверил Лю, что эти следы точно не являются «наклонными».

Примерно в то же самое время вышла еще одна статья, на этот раз подготовленная командой работавших в Уругвае палеонтологов Альбертского университета, в которой сообщалось об открытии следов, на 20 миллионов лет более старых, чем следы, обнаруженные Лю. Эта статья была раскритикована уругвайскими геологами, которые заявили, что возраст скалы был датирован неправильно, и такие же окаменелости ранее встречались только в отложениях Пермского периода, которые образовались гораздо позже. Еще большие сомнения вызвал тот факт, что якобы более старые следы были оставлены слишком сложным для того времени животным. Это как если бы автомобильный историк утверждал, что нашел летающий автомобиль, произведенный в девятнадцатом веке. Это не невозможно, просто маловероятно. Впрочем, Лю признался мне, что сначала его открытие и ему самому показалось невероятным.

Ничего не поделаешь, в этом и заключается гладиаторская, или, точнее говоря, дарвинистская суть всех научных исследований. Как верно заметил философ Карл Поппер, борьба за финансирование и славу приводит к тому, что все недостоверные исследования рано или поздно опровергаются и только самые прочные теории выдерживают испытание временем. Однако у этого динамичного процесса есть и побочный эффект, который Мартин Бразье назвал принципом MOFAOTYOF (англ. My Oldest Fossils Are Older Than Your Oldest Fossils – мои самые старые окаменелости старше твоих самых старых окаменелостей): «Все ученые и, само собой разумеется, журналисты склонны делать очень серьезные заявления, не имея на то достаточных оснований». Смелые гипотезы являются неотъемлемой частью здоровой науки, точно так же как, например, предложение продавцу покупателем заведомо низкой цены за товар является неотъемлемой частью торговли на блошином рынке и разумным способом установления справедливой цены. Однако тенденция к преувеличению и приукрашиванию может представлять опасность, особенно когда результаты научной деятельности предъявляются неподготовленной публике, которая не догадывается, что фальсификации являются частью большой игры, и поэтому со временем может начать предвзято относиться к научным открытиям.