Всё и разум. Научное мышление для решения любых задач - Билл Най Страница 12

Безусловно, мир скатывался в кризис, но мне предстояло познакомиться с людьми, готовыми с этим бороться.

И у меня был шанс участвовать в решении этой задачи. Я был так увлечен этим, что даже изготовил картонную табличку и привязал ее бечевкой пониже спины. Табличка гласила: «Велосипед — экологически чистый транспорт». Причем букву «О» в слове «велосипед» я изобразил в виде греческой буквы θ — «тэта» — служившей символом Дня Земли: «Велθсипед». Смейтесь, смейтесь: произошедшее тогда изменило ход истории. Двадцать миллионов человек по всей стране решили стать частью движения в защиту окружающей среды. И последствия этого мы ощущаем до сих пор.

Я пристегнул свой велосипед «Швинн-супер-спорт» к флагштоку у монумента Вашингтону — как будто в маленьком провинциальном городке. (Попробуйте проделать то же самое сегодня — и ваш велик, скорее всего, увезут куда-то далеко-далеко, в безопасное место, просветят рентгеном и уничтожат. Времена меняются.) А потом присоединился к тысячам демонстрантов на Эспланаде. На той стороне Эспланады, что ближе к Капитолию, соорудили трибуну, и на ней постоянно сменялись ораторы, рассказывавшие леденящие душу истории о том, как люди губят планету, и убеждавшие нас отказаться от вредных для окружающей среды привычек.

В те дни борьбе за чистоту окружающей среды уделялось много внимания. Года не прошло, как река Кайахога в Кливленде буквально вспыхнула: загорелось большое нефтяное пятно возле комбината компании «Репаблик Стил». Этот речной пожар стал символом бесконтрольной индустриализации. Помню, как примерно тогда же ехал на велосипеде вдоль реки Потомак и удивился, увидев катера и лодки. Мне казалось, что никто в здравом уме и твердой памяти и близко не подойдет к Потомаку, не говоря уже о том, чтобы выйти на воду на судне: «Вода такая грязная — разве можно плавать по ней на дорогих лодках? Не может быть! А если брызги попадут кому-то в рот? Он же после этого умрет в считаные часы, а может быть, и минуты!»

Если вы считаете, что современные борцы за охрану окружающей среды напрасно запугивают общественность, жаль, что вы не слышали тогдашних ораторов. Основная мысль их выступлений была мне ясна: «Люди — зло», «Не садись за руль», а еще — «Береги воду — ходи в грязном» (как всякий порядочный хиппи, дитя цветов). В целом ораторы утверждали, что люди — враги всему живому, да и самим себе, то есть нам. Ученые только начали оценивать масштаб нашего влияния на родную планету. Слово «экосистема» было в новинку, как и вся наука экология. Однако общая тенденция была очевидна. Живые существа взаимодействуют предсказуемым образом, а мы сильно мешаем этим взаимодействиям. Возможно, я несколько утрирую, но ведь подростки склонны утрировать. Однако мне представлялось, что все эти предостережения логичны и убедительны. Нельзя продолжать жить прежней жизнью, поскольку мы губим свой мир. Многим подобные взгляды казались тогда прямо-таки экстремистскими, и в некоторых кругах укреплялись во мнении, что День Земли — это плод воображаемого заговора немытых хиппи.

В тот день я усвоил и другую идею, которая произвела на меня гораздо более сильное впечатление: мы несем коллективную ответственность, а следовательно, способны на коллективные действия.

Большинство из этих двадцати миллионов, участвовавших в митингах и демонстрациях, были простые люди, представители всех классов и культур, озабоченные состоянием окружающей среды. А когда столько народу озабочено одним и тем же, это очень влиятельная сила. Несколько фракций Конгресса США быстро договорились с президентом Ричардом Никсоном и основали Управление по защите окружающей среды. Этот эпизод из истории охраны окружающей среды часто забывают: правительственное агентство, призванное бороться с загрязнителями окружающей среды и сделать нашу страну чище, было основано при консервативном президенте-республиканце. Не менее удивительно и то, что закон об учреждении Управления был принят всего через 8 месяцев после Дня Земли. Когда речь идет об охране природы, можно обойтись и без мелочных споров, и без проволочек.

Со дня основания Управление по защите окружающей среды исправно делает свое дело. Его миссия — защищать здоровье людей и окружающую среду. Оно неустанно трудится на благо общества в ситуации, когда и целые промышленные отрасли, и отдельные люди норовят всеми силами экстернализировать свои затраты. На языке экономистов это означает «пусть за это платит кто-то другой». Внешние затраты — следствие избитой истины, что за все надо платить. В целом загрязнять проще, чем не загрязнять, иначе никто этого не делал бы. В результате за то, чтобы оставлять после себя чистоту и не вредить природе, приходится чем-то расплачиваться. Это мгновенно подводит нас к следующей избитой истине: никто не захочет расплачиваться, если можно повесить счет на кого-то другого. В наши дни учреждения и отдельные граждане отчаянно бьются друг с другом за то, чтобы экстернализировать стоимость своего существования. Беда в том, что кому-то все равно придется платить за услуги по обеспечению качества окружающей среды, в которой нам всем хочется жить.

Если речь идет об охране природы, то все мы платим за вывоз и переработку отходов, то есть за комплексные системы, позволяющие избавиться от всей грязи, которую мы производим, от промышленного мусора и химикатов до побочных продуктов приготовления и переваривания пищи и грязного моторного масла, которое вашему соседу вздумалось спустить в канализацию. Если электростанция на реке Потомак сливала в реку настолько горячие сточные воды, что от них погибала рыба, теоретически все должно было быть организовано так, чтобы нам, прибрежным жителям, не пришлось иметь дело с гниющими рыбьими скелетами ниже по течению.

А нам пришлось. Когда я был бойскаутом, я как-то раз плыл на каноэ через целый остров дохлой рыбы на реке Потомак. Зрелище было весьма и весьма поучительное (как, впрочем, и запах). Рыба подохла, потому что в то время местная электростанция не была обязана охлаждать горячую воду из генератора, прежде чем сливать ее обратно в реку. Потом, когда электрическая компания решила эту проблему — установила дорогостоящие системы охлаждения, — она повысила и тарифы за электричество, чтобы окупить холодильное оборудование и здания, которые пришлось для него построить. Таким образом, компания переложила (экстернализировала) затраты на людей, оплачивающих счета за электричество, а не, скажем, на рыбу или на тех, кому иначе пришлось бы разгребать гниющие рыбьи скелеты.

Подобные ситуации экономисты называют «трагедией деревенского пастбища» — это они имеют в виду общие пастбища на Британских островах. Некоторые скотоводы решают, что ничего страшного не случится, если они будут выгонять на общее пастбище на одну-две головы скота больше, чем предусмотрено по договоренности с остальными жителями деревни. Подумаешь, слегка сжульничали, никто и не заметит. Но если так будет поступать большинство, очень скоро пастбище истощится и не сможет прокормить никого. Иначе говоря, общедоступные ресурсы исчезнут, если люди не разделят ответственность за их поддержание и пополнение. Как же гарантировать, что никто — ни человек, ни организация — не будет злоупотреблять ни деревенским пастбищем, ни другими общедоступными ресурсами, поставив свои интересы выше общественного блага?