Вокруг света за 100 дней и 100 рублей - Дмитрий Иуанов Страница 12

«Путешествие началось давно, а со мной толком ничего не случилось. Какой-то вялый старт!» — думал я, стоя на знакомой трассе, веревкой пролегшей по широкой стране и где-то там вилявшей вдоль самого Байкала. Рядом остановился автомобиль с двумя мужчинами лет тридцати. Ребята представились обычными челябинскими пацанами Серегой и Стасом — и они однозначно таковыми являлись. В кепках с согнутыми козырьками и спортивных штанах «Адидас» они походили больше на героев сериалов из девяностых. Слово «епта» они вставляли вместо запятой, но делали это столь смачно и задорно, что, казалось, по-другому и быть не могло. Поначалу мне хотелось выпрыгнуть из машины и скрыться от пацанов, но они уверенно набирали скорость.

— А ты куда с таким рюкзаком херачишь? — поинтересовался Стас, который был за рулем.

— Вокруг света думаю объехать, — решил не выдумывать я. Пропадать — так по полной!

— Гонишь, гад, ой, гонишь, — однозначно заключил Серега, разлегшийся на правом сиденье, как на лежаке. — Вроде с виду смышленый, а так пацанов надалбываешь. Хрен с тобой, конфету будешь? — протянул он «Взлетную» в синем фантике.

Природа за окном по щелчку сменилась со степной башкирской на суровую и каменную. Я уставился в окно с открытым ртом, перекидывая конфету от одной щеки к другой, желая вылезти на любом повороте и снимать все, что попадется под руку. Холмы синусоидой вертелись вверх и вниз, то поднимаясь к зубьям лесов, то спускаясь к зеркалам рек. Хладнокровность, неприкосновенность, грациозность и величие природы не оставляли сомнений — мы попали на Урал.

— Ребята, хочу узнать у вас, — решил я не терять времени даром, коль попал в машину к настоящим уральским парням. — Как бы спросить правильнее? Про разные города России есть свои стереотипы. И в Москве многие считают Челябинск самым суровым городом страны. Это взаправду так?

— Ой, ты орешь, что ль, — улыбнулся Серега. — Это раньше так было, а сейчас все проще. Морды, конечно, все равно бьют, но все это шутки в сравнении с нашей молодостью.

— Раньше все по понятиям было, — подтвердил Стас. — Помню, маманька моя куртку «Reebok» мне подарила, дорогущую. Это было просто охреневертительно, потому что на улице стоял дубак градусов тридцать ниже нуля, а в ней я чувствовал себя королем города. Я тогда в Магнитогорске жил, это самая жесткая жесть. Его все дальнобойщики за сто километров объезжали. И дернул я к деду своему в соседний поселок хвастаться. Не успел выйти с остановки, сразу местная шпана навстречу. Знаешь, как это бывает? «Слышь, мудак, ты с какого района», и все такое. А я даже названий районов не знал. Они быстро это пронюхали и на месте меня обули.

— На что? — поинтересовался Серега.

— Че значит «на что»? На все, епта! Тогда только так было. Все сняли — одежду, кроссовки, сумку, но самое главное, новую куртку «Reebok». Одни носки и трусы оставили, говнюки. Дед вместо того, чтобы обновками восхищаться, меня целую ночь в бане кипятком шпарил.

— Обычная ситуация, ничего такого здесь не вижу.

— Это понятно. Но куртку было жалко, и маманьке моей о пропаже рассказывать не хотелось. Я вернулся к нам в Магнитку с утра пораньше и стал шариться по соседним районам. Высматривал такую же куртку, как у меня, на ком-нибудь другом. И что думаешь? Нашел! Пацан шел обычный, а и на его куртке белым по черному написано «Reebok». Я только увидел — тут же гопнул его. Надел куртку и вернулся домой. Радости было сколько! Маманька подмены не заметила, и жили мы счастливо.

— Это обычная история. Да, малой? — повернулся ко мне Серега, протягивая еще одну конфету.

— Думаю, для ваших краев весьма обиходная, — улыбнулся я.

— Даааа, обиходная — протянул Стас в ответ. — Ты когда-нибудь зачищал районы?

— Мусор, что ли, убирал? — переспросил я.

— Вроде того. Генетический.

— Ох, были времена! — подхватил с толикой ностальгии Серега. — В конце восьмидесятых в союз массово пришли наркотики. Сначала слабые, а в середине девяностых все героин стали пускать по вене. У нас в городе это было такое же обычное дело, как зубы с утра почистить. И мы пацанов от такой хрени массово избавляли. Все эти отбросы общества ныкались на заброшках или последних этажах новостроек, где торчали от кайфа. Мы с ребятами туда каждую пятницу закидывались как на марш-бросок. Во мы им лица чистили. Потом все подъезды в крови были. Половина наших на последний этаж на лифте поднимались и двери держали. Эти наркоманы сразу по лестнице вниз сбегали. А с первого этажа вторая половина наших по ступенькам вверх шла. Посередине дома, этаже на шестом, мы их настигали. Скотины, как сейчас помню их затуманенные глаза. Мы их разбивали вдребезги, аж зубы по подъезду летели. Но самое главное было забинтовать все руки перед дракой и маски надеть, чтобы от этих гадов дрянью не заразиться. Мы заканчивали, всю одежду сразу в помойку кидали и бегом в венерологичку проверяться. У ментов своих хлопот хватало, поэтому с ними только такое работало. Под конец лета по фонарям под глазами сразу было видно, кто наркотики херачил, а кто нет. Мы так город за два года отучили и на брусья подсадили. И что сейчас? Те нарики либо сдохли, либо здоровые семьи воспитали. По-другому у нас нельзя было.

— Все правильно делали, Серег. Я помню, как эти мудаки шприцы вставляли в поручни перил, чтоб народ заражать СПИДом. Это самые жестокие низы общества, ниже только черти.

— А мне всегда казалось, что самые жестокие существа — это подростки, — я решил вклиниться в разговор своим «веским» словом.

— О, этого у нас тоже навалом было, — резонно заявил Стас. — Когда я в седьмом классе учился, к нам в школу новенькая пришла. Очень красивая девочка была, с длинными волосами, и первую четверть училась хорошо. Она понравилась самому крутому мальчику в классе. Все девочки хотели ему нравиться, но он гулял с ней. И собрались как-то шесть девчонок из нашей параллели на стадионе и ее на разборки позвали. Так они что-то не поладили, что бутылку разбили и стали бить эту девочку розочкой. А юношеская шалость — она ж такая, главное во вкус войти. Кололи они ее долго и во все дыры, прямо стеклом. Забили до смерти, сбросили ее под нижнюю лавку стадиона и домой вернулись. Ее нашли только спустя сутки, когда одна девочка раскололась.