Истоки морали. В поисках человеческого у приматов - Франс В.М. де Валь Страница 11

Бульдожий тупик

Надо сказать, что Гексли, защищающий Дарвина, стал бы немного похожим на меня, если бы мне вдруг вздумалось защищать Эйнштейна. Я, хоть убейся, ни за что не разберусь в теории относительности. У меня просто не хватит на это математических способностей; максимум, что я смогу понять, — это пример с быстро идущим поездом и другие упрощения для «чайников». Все, чего мог бы ожидать от меня Эйнштейн, — это размахивание рук и уверения, что он, Эйнштейн, высказал великолепную идею, которая куда лучше механистических представлений Ньютона. На мой взгляд, такое выступление не слишком помогло бы Эйнштейну, но приблизительно так и произошло с Дарвином, когда Гексли принял вызов. Гексли не имел формального образования и был анатомом-самоучкой. Его репутация в области сравнительной анатомии была очень высокой. Однако ему, как известно, очень не хотелось признавать естественный отбор главной движущей силой эволюции, да и с градуализмом ^[25*] были проблемы. А это ведь не мелкие детали теории! Именно поэтому вряд ли стоит удивляться, что один из ведущих биологов XX в. Эрнст Майр ^[26*] резко отозвался о Гексли, сказав, что тот «никоим образом не представлял подлинную мысль Дарвина» ^[27].

Гексли известен в первую очередь тем, что на публичных дебатах по теории эволюции в 1860 г. «размазал по стенке» епископа Уилберфорса. Епископ насмешливо поинтересовался у Гексли, по какой линии — материнской или по отцовской — он происходит от человекообразных обезьян. Гексли, говорят, ответил, что он не против быть далеким потомком обезьяны, но постыдился бы состоять в родстве с тем, кто позорит свой ораторский дар, дабы скрыть с его помощью истину.

Полезно, однако, взглянуть на эту знаменитую историю с долей скепсиса. Помимо того, что она была состряпана через несколько десятков лет после события, в ней есть еще одна неувязка: голос Гексли был слишком слаб, чтобы прозвучать на весь зал, а тогда, до появления микрофонов, это имело значение. Один из ученых, присутствовавших в аудитории, написал пренебрежительно, что Гексли не смог докричаться до присутствующих и что именно ему, ботанику Джозефу Гукеру (Joseph Hooker), пришлось схватиться с епископом: «Я буквально раздавил его под гром аплодисментов. Я дал ему под дых в первой же схватке при помощи десятка слов, вылетевших из его же грязного рта». Сам епископ, кстати говоря, был твердо убежден в том, что сумел дать достойную отповедь своим оппонентам.

Да, редкий случай! Очевидно, в том споре все остались победителями! Вот только Гексли повезло больше других: именно он вошел в историю как великий защитник науки и противник религии. Дарвин, не любивший публичности, нуждался в воинствующем апологете своих противоречивых идей. Гексли же, напротив, обожал словесные баталии и искал только повода подраться. Прочитав «Происхождение видов», он с готовностью предложил Дарвину свои услуги: «Я точу когти и клюв в ожидании схватки».