Страна джунглей. В поисках мертвого города - Кристофер Стюарт Страница 11

Хей помешался на индейских артефактах в 1897 году во время деловой поездки в Аризону. Окончив Высшую горно-техническую школу при Колумбийском университете, он отправился туда работать на строительстве железной дороги. Десять месяцев Хей жил в палатке, а по вечерам ходил в гости к работавшим на него индейцам. «Однажды ночью я заметил, что жена одного из моих бригадиров-индейцев сидит и кусает какой-то большой кусок кожи, – вспоминал он. – Поинтересовавшись, зачем она это делает, я выяснил, что она жует швы мужниной замшевой рубахи, чтобы поубивать вшей. Я купил эту рубаху, заинтересовался обычаями аборигенов и стал при любой возможности скупать и отправлять домой другие объекты их культуры. С этой-то рубахи и началась моя коллекция. Разумеется, как только у меня появилась рубаха, мне сразу же захотелось иметь еще и ритуальные погремушки с мокасинами. После этого меня окончательно поразил вирус собирательства, и я совсем потерял разум». Да, это было чувство, вполне близкое и понятное как Морде, так и Мюррею.

В некоторых других источниках Хей объяснял свою страсть к коллекционированию высокой целью – попыткой разгадать «великую тайну происхождения до-исторических рас Восточного полушария». Тем не менее критикам его мотивы виделись гораздо менее возвышенными. «Хей покупал все эти объекты исключительно ради обладания ими, – сказал в 1960 году в опубликованном журналом New Yorkerбиографическом очерке о коллекционере неназванный профессор археологии. – Во многом именно благодаря своей мономании он смог создать такую великолепную, блестяще организованную коллекцию».

К моменту первой встречи с Морде в Нью-Йорке Хей уже воистину потерял разум. Ему было 63 года, и ради строительства своего нового музея он бросил все – сначала инженерный бизнес, а затем и работу на Уолл-Стрит. «Джордж покупал себе новый лимузин и со скоростью 150 километров в час отправлялся в очередное паломничество по континенту, – вспоминал тот же профессор. – Он останавливался в приглянувшихся ему городках, разыскивал гробовщика и редактора местной газетенки и выпытывал у них, у кого из недавно умерших или находящихся при смерти могли иметься артефакты индейской культуры, достойные его коллекции».

Когда Хей не ездил на поиски сам, он нанимал и отправлял в поездки по Америке целые армии антропологов и авантюристов. «Джордж отбирал лучших специалистов в области антропологии, – продолжал профессор. – У его бригады всегда было достаточно денег, чтобы выкопать или выкупить то, что все прочие из нас просто не могли себе позволить». Поначалу он хранил свою коллекцию в шикарном особняке на Мэдисон-авеню, где жил с женой, настоящей светской львицей (первой из трех; вторая супруга, утомленная его постоянными отлучками и бесконечными артефактами, в свое время выгонит его из собственного дома и подаст на развод), и двумя детьми, но в 1939 году перевез их в Гарлем, в четырехэтажное здание на пересечении 155-й улицы и Бродвея, получившее название Музея американских индейцев. (В 1989 году вся его коллекция, превратившаяся к этому моменту в самое большое собрание артефактов культуры коренных американцев на планете, была выкуплена Смитсоновским институтом.)

Хей заинтересовался потерянным городом, вероятнее всего, благодаря безвестному врачу из Нового Орлеана, который продал ему инкрустированную драгоценными камнями каменную фигурку броненосца. Коллекционер считал этот объект одним из самых потрясающих экспонатов своего собрания. В соответствии с предоставленными врачом документами броненосец был найден в удаленном районе северо-восточного Гондураса, неподалеку от того места, где, по слухам, располагался Ciudad Blanca.

Уверовав, что в тех местах еще остались сокровища, Хей начал посылать туда одного исследователя за другим. До Мюррея самым известным из них был Фредерик Митчелл-Хеджес, побывавший в Гондурасе сначала в 1930-м, а потом в 1931 году. Пресса обожала писать о его приключениях. Когда Митчелл-Хеджес уехал в свое второе путешествие, New York Timesпосвятила ему большую статью, в которой говорилось, что он отправился «искать в джунглях Америки колыбель человеческой цивилизации». Из первой экспедиции в Ла-Москитию Фредерик вернулся полным надежд. «Насколько мне удалось выяснить, – хвастался он, – в этом регионе есть руины гигантских городов, где еще не ступала нога исследователя, и индейские племена, о которых не известно практически ничего». Изучение древних развалин, предположил он, «может привести к полному перевороту научных представлений о коренных расах Центральной и Южной Америки». Одним из самых важных открытий Митчелла-Хеджеса был обнаруженный в глубине белизских джунглей огромный город Лубаантум, построенный некогда индейцами майя.Именно во время его раскопок он нашел хрустальный череп, названный им «хрустальным черепом Богини Смерти». По его словам, верховные жрецы майя использовали такие черепа, чтобы «усилием воли» убивать своих врагов.

Тем не менее, несмотря на все эти громкие заявления, спустя полгода Митчелл-Хеджес вернулся из второй экспедиции, не найдя никаких следов потерянного города. Двумя годами позднее Хей послал в Гондурас Уильяма Дункана Стронга, археолога из Колумбийского университета. Он смог обнаружить на берегах Рио-Патука группу больших могильных курганов, которые назвал Могильниками Флоресты. Чувствуя, что до великого открытия осталось уже совсем чуть-чуть, за ним последовали и Мюррей, и другие исследователи. Но город найти так и не удалось.

Теперь Мюррей сделал Хею подарок в виде Теодора Морде. Встретившись в Нью-Йорке, мужчины сразу же понравились друг другу и очень быстро обо всем договорились. Гигант Хей с энтузиазмом схватил и пожал руку Морде: теперь все зависит от тебя, сказал он ему. Ведомо это было Теодору или нет, но вся предшествующая жизнь готовила его именно к этому моменту. Путешествие, последовавшее за двумя попытками Мюррея, получит название Третьей гондурасской экспедиции. Как и его предшественникам, Морде была поставлена задача составления карт до сих пор по большей мере не исследованных внутренних областей страны, изучения племен местных индейцев и сбора артефактов. Но высшей целью, конечно, были поиски потерянного города.