Небесные создания - Лора Джейкобс Страница 10

Сознательное и бессознательное, реальность и грезы, долг и желание, общество и «я» (и нимфа!) – пуанты Тальони вывели движение в иную плоскость и привнесли в классический танец актуальные для того времени полярности.

Так возник романтический балет.

Почти в одночасье танец на пуантах стал новым балетным стандартом, но это не значит, что его логика была понятна всем. Танец на пуантах ошибочно сравнивали с запрещенной практикой бинтования ног, потому что обе эти техники противоречат здравому смыслу. «В балете женщины обычно танцуют на кончиках пальцев, – пишет Аким Волынский, – и на первый взгляд это положение стоп может показаться неестественным и абсурдным. Чтобы прояснить этот вопрос, столь важный для балета, необходимо изучить природу и смысл вертикальности в повседневной жизни человека». (7)

Волынский считал, что вертикаль вызывает у человека подсознательное эмоциональное стремление к небу. «Взмывающие ввысь соборы, обелиски, колонны, горы, – рассуждает он, – все это возвышает душу». Он вспоминает первобытных людей и предлагает собственную – довольно убедительную – теорию эволюции. «Было время, когда люди ходили на четвереньках и жили на деревьях, как сейчас живут обезьяны; они вели горизонтальную жизнь, не обращая взгляд к звездам, и следовательно, мыслили горизонтально… Но в процессе развития… человек спустился с дерева, прочно встал на две ноги и освободил руки, вступив в осознанную схватку со своим окружением». Далее Волынский пишет о том же, о чем и Мильтон («превосходили прочих прямизной»): «С вертикального положения начинается история человеческой культуры и постепенное покорение небес и земли».

Поэтическое описание Волынского по смыслу довольно близко к оригинальной формулировке теории эволюциик. В поисках новых источников пищи первые люди действительно спустились с деревьев на равнины. Здесь выживание зависело от того, что палеонтологи называют «привычной бипедией» – от положения стоп, поддерживающего вертикальность. Такое положение позволяло видеть добычу и хищников, а также освобождало руки, в которых можно было нести охотничьи орудия. Так начало развиваться абстрактное мышление – то есть мозг. Главным отличием привычной бипедии от анатомического строения нашего ближайшего родственника – африканских приматов – стал голеностопный сустав с ограниченной амплитудой движения, большой палец ноги, смотрящий в ту же сторону, что и остальные пальцы, и крепкий, устойчивый мизинец. По внутреннему краю этой проточеловеческой стопы уже намечался подъем. В природе есть животные с отстоящим большим пальцем руки – это признак не только человеческого вида. Но больше ни у кого, кроме нас, нет подъема стопы. (9)

Стопа, ладонь и мозг развивались синхронно. Но именно стопа, а конкретно – продольная арка стала мостиком от обезьяны к человеку. В будущем строители поймут, что арка – лучшая и вместе с тем простейшая несущая конструкция, благодаря которой создаются внутренние пространства огромной площади. И хотя во многих культурах стопы считались «низменной» частью тела, классический танец облагородил их. Их потайное внутреннее пространство – продольная арка, поддерживающая нас на каждом шагу, – стало основой внутреннего видения человека: его воображения.

Вы помните, когда в последний раз смотрели на Луну? Смотрели по-настоящему внимательно? Когда в последний раз вы видели ее чистое сияние цвета отраженного золотого блика, смотрели на нее, парящую в небесах и выполняющую подзвездный баллон? Месяц светит сквозь века небесным серпом. Полная луна управляет приливами и отливами и направляет перелетных птиц; ее свет зажигает светлячков в воображении поэтов. Богиня Луны Селена влюбляется в пастуха Эндимиона. В лунных лучах на серебристой поляне танцуют сильфиды; верша волшебство классического танца, они диктуют женщинам присвоить его себе, растревожить этих золотых мальчиков, качающихся в позолоченных колыбелях.

Вы помните, когда в последний раз видели след на песке? След человеческой ноги: отпечаток пяти пальцев, один меньше другого; основание под пальцами; перемычка – внешний край стопы – и глубокая вмятина от пятки. Классический балет танцуется на пальцах, мячике стопы и перемычке, а пятка едва касается земли. Песок под продольной аркой стопы остается нетронутым – полушарие, подобное половине солнечного диска и половинке Луны.

В своем эссе «О танце на пальцах» Эдвин Денби пишет: «Шаги на пальцах – вариация старого балетного приема: вытяжения колена, щиколотки и подъема стопы в одну прямую линию. В XVIII веке это особое вытяжение ноги стало использоваться все чаще и чаще, хотя тогда выполнялось только в воздухе».

С восхождением на пуанты в «одну прямую линию», о которой говорит Денби, стали вытягивать не только ту ногу, которая была в воздухе, но и опорную ногу. С переходом с полупальцев на полные пальцы – более напряженное, неустойчивое положение – прямая линия опорной ноги стала «заряженной», подобно стрелке компаса, упрямо указывающей на север.

В этой позе была олимпийская мощь, возвышающая и усиливающая каждый шаг. Она раскрыла динамику классического танца, изменила весь список требований, предъявляемых к танцорам, и придала им новые векторы и скорости движения, потому что эта туго натянутая вертикальная линия могла крениться и отклоняться вправо и влево; могла бить хлыстом, а могла вращаться со всей силой, с какой позволяла опора – мысок пуанта, небольшая поверхность, называемая «платформой», – вращаться свободно, как шарикоподшипник. Мощная новая энергия высвободилась и выстрелила вверх, преобразив балетное искусство. Пируэты на пуантах стали стремительнее, что привело к увеличению числа поворотов. Балансы на пуантах стали более волнующими, как хождение по канату без страховочной сетки. Пуанты привнесли в балетную технику точность, острую, как резец гравера. Каждое движение стопы теперь стало отточенным, каждая линия – более завершенной, а когда музыкальная фраза заканчивалась позой sur la pointe (на полных пальцах), в ней слышалось долгое эхо последней ноты.

Пуанты подкрепили фантазию о «небесной» принадлежности классического танца. Ноги балерины в пуантах двигались подобно стрелкам астрономического компаса, описывали дуги и взмывали ввысь, очерчивали физические и метафорические границы и привносили в хореографическое искусство чувство картографического порядка и завершенности. Подобно пространству, измеряемому разведенными ножками циркуля на эстампах Уильяма Блейка «Ньютон» и «Великий архитектор» («Ветхий днями») – в точности вторая позиция на пуантах или эшапе (/), – пространство, измеряемое пуантами, может быть обыденным, а может – эпическим. Строфы поэмы Блейка «Песнь невинности»: