Когда мы были маленькими - Бьянка Питцорно Страница 9

Приска едет на велосипеде, балансируя на канате, натянутом от окна ее класса на третьем этаже к балкону муниципалитета, тому, что с древком для флага, прохожие смотрят на нее с восхищением, разинув рты, а она безмятежно крутит педали, невзирая на риск, как вдруг — резкое «дзинь!» и — она теряет управление.

Она звонок не нажимала, тогда кто? От неожиданности Приска теряет равновесие, под ней разверзается бездна и засасывает ее, она падает, лица прохожих все ближе, на помощь!.. К счастью, Приска не успела свалиться на головы зевакам: она вытянула руку из кровати и выключила будильник. Красные стрелки, светящиеся в полутьме спальни, показывают четверть седьмого. Сквозь щели ставеней пробиваются зеленые лучи и рисуют на полу ковер из косых полос. Будильник умолк, и в комнате воцарилась тишина, но Приска готова поспорить, что Филиппо уже не спит и сосет палец, сидя в своей колыбельке из ивовых прутьев: он всегда был ранней пташкой, уж она-то знала, ведь малыш с самого рождения спит в ее комнате. Сначала мама была против: она хотела поставить колыбельку новорожденного в детской игровой, чтобы Инес спала рядом на диване, но Приска настояла на своем. Зачем ей тогда вообще братик, если с ним даже понянчиться нельзя?

По правде говоря, Приске больше хотелось собаку, чем братика. Хватит с нее Габриеле, который на два года старше Приски и временами страшно воображает, думает, раз он большой, то может всеми командовать. А собака бы ее слушалась. Приска бы говорила ей: «Сидеть! Дай лапу!» и научила бы всем трюкам, которыми владеют дрессированные собаки из труппы синьора Виталиса, бродячего артиста из «Без семьи».

К тому же если Приске доведется скитаться двадцать лет вдали от родины, а потом вернуться домой, где никто ее не узнает (кроме разве что ее верной подруги Элизы), только собака радостно встретит свою хозяйку, как старый пес Аргус радовался Одиссею. Но мама сказала твердо: «В этом доме никаких животных!» А в один прекрасный день она отправила Приску и Габриеле ночевать к дедушке с бабушкой, а когда они вернулись — сюрприз — вместо собаки обнаружили дома младенца, завернутого, словно подарок, в голубое одеяльце. Младший брат это, конечно, не собака, подумала Приска, но хоть что-то, сойдет пока. Зато собаку наверняка пришлось бы делить с Габриеле, а до братика ему конечно дела нет.

Это все происходило минувшей осенью.

А сейчас они всей семьей отдыхают на море.

Они не стали снимать рыбацкую хижину на острове Серпентара, как обычно: Филиппо еще слишком мал для такого сильного ветра, палящего солнца и спартанских условий, как на острове. Поэтому они заняли первый этаж домика на побережье, где Приске с Инес и младшим братом досталась большая прохладная комната с высокими железными кроватями. Инес спит как сурок и не слышит будильника. Хоть из пушки пали, она не проснется. Когда Приска подходит к ней и тихонько зовет, девушка зарывается головой в подушку и бормочет:

— Оставь меня в покое… Который час?

Инес скоро исполнится восемнадцать. В дом Пунтони она попала четыре года назад в качестве няни, правда, Приска с Габриеле тогда были не такими уж маленькими, так что поначалу она больше выполняла обязанности горничной под руководством старой служанки Антонии. Но с тех пор, как родился Филиппо, ей приходится работать нянькой — да еще как!

Этот маленький бесенок ни минуты не может посидеть спокойно и не дает ей дух перевести. Но и работа по дому осталась на ней: нужно как-то успевать вытирать пыль, гладить одежду синьоры и детей и рубашки адвокату, прислуживать за столом в кружевном переднике, белых перчатках и с наколкой на голове, если в доме гости.

На каникулах в доме Пунтони что ни день гости — у них много друзей. Они собираются под навесом: смеются, болтают и пьют вино со льдом до глубокой ночи, а когда гости расходятся и хозяева удаляются в спальню, Инес остается наводить порядок, вытряхивать пепельницы и мыть бокалы. Так она ложится спать позже всех.

Но каждое утро ей нужно вставать в полседьмого и вести Филиппо на пляж. Так велел доктор Заза, педиатр старой закалки.

— Младенцам категорически нельзя принимать солнечные ванны после половины десятого утра, — постановил он. — У грудничков слишком нежная кожа.

Инес ни за что не просыпалась бы так рано, если бы не Приска, которая стаскивает с нее одеяло, трясет ее и дергает за косички. Когда Инес встает, она еще с полчаса осоловело бродит по дому, как сомнамбула. Приска боится отпускать ее одну с ребенком и с первого дня каникул ходит с ними на пляж. Все равно ей уже не заснуть, а ждать до десяти, когда встают остальные члены семьи, очень скучно. Сейчас лето в разгаре, и Филиппо должен оказаться на пляже не позже семи.

Няня с девочкой тихо-тихо одеваются, не открывая ставни, потом Приска выходит во двор и забирает бидончик овечьего молока, который пастух оставил на ограде еще до зари.

Он примчался на лошади сразу после утренней дойки, и молоко еще теплое. А воздух, наоборот, свежий и прохладный, сочная зелень герани, базилика и розмарина будто только что нарисована красками. Вокруг тишина, только две птички поют на ветке инжира.

Приска приносит молоко на кухню, а Инес ставит его на плиту. Пока молоко кипятится, они меняют малышу пеленки, моют его и одевают в красный комбинезон и белую кружевную матросскую шапочку. Потом они завтракают — Инес и Приска пьют молоко из больших голубых кружек, малыш сосет из бутылочки — и выходят на цыпочках через черный ход. Они сажают Филиппо в коляску, которая стоит во дворе. Пляж напротив дома, в конце улицы. Кругом почти ни души. Лавки еще закрыты. Газетчик выгружает газеты из фургона. Он машет Филиппо, который щебечет, как птичка.

— Чему тут радоваться? — хмуро ворчит Инес.

А у Приски тоже сердце рвется из груди от радости. Пес, как обычно, уже здесь, поджидает ее у горшка с петунией. Другого имени у него нет, потому что он ничейный, это большая мохнатая дворняга, желтовато-белая с коричневыми пятнами.

Когда Приска по вечерам ходит с Антонией в порт купить рыбы на ужин, ей приходится делать вид, что они не знакомы. Во-первых, старая служанка пожалуется маме, а во-вторых, она считает, что все дворняги кишат блохами и клещами, а если им к тому же доводилось нюхать овечьи какашки, могут еще и заразить страшной болезнью под названием «эхинококкоз». Приска делает вид, что не узнает собаку, и смотрит в другую сторону. Пес не обижается. Он знает, что «их» время утром.