Страшный господин Ау - Эдуард Успенский Страница 9

Он смотрел на высокие коробки с дырочками и поражался:

«Просто как муравейник! И что — за каждым окошком человек? И что — если сказать „здрасте“, они все вылезут?»

Тут он увидел, что в освещенном окне ему улыбается какой-то гражданин в кожаном пальто и кожаной шляпе. Господин Ау сурово заулыбался в ответ и раскланялся.

— Тут у вас интересно, не так ли?

В лице гражданина из окна ничего не изменилось. «Он, наверное, глуховат», — решил дядюшка.

— Тут у вас интересно, не так ли? — громче проговорил он.

Человек из-за стекла и бровью не повел. «Да что он, сдурел? — разозлился дядюшка. — Сейчас он нам ответит».

Он набрал воздуха полный живот и заорал:

— ТУТ У ВАС ИНТЕРЕСНО, НЕ ТАК ЛИ?

Ничего! Дядюшка выдержал паузу и намекнул во все горло:

— Балды в окнах стоят!!!

В лице манекена, несмотря на такой прозрачный намек, ничего не изменилось. А в доме изменилось кое-что. Вверху открылось окно, и какая-то невыспавшаяся рука вылила на бедного дядюшку полведра воды.

— Покричи еще!

Мокрый дядюшка спешно сбежал.

«Странный какой-то дождик пошел! Только для меня. Все остальное сухо!»

Тихо-тихо в городе. Только иногда редко-редко проезжала машина и загорались разные надписи типа:

«СТОЙТЕ».

Дядюшка стоял.

Типа:

«ИДИТЕ».

Дядюшка шел. Но когда загорались или попадались надписи: «ВЫХОДА НЕТ», господин Ау совершенно не понимал, что делать. Он давно подозревал у себя в лесу, что в этой жизни выхода нет. Но что город это уже окончательно понял и даже везде рекламировал, было для него в диковинку.

На всем пути дядюшка не видел ни одного человека.

Во дворце президента, правда, был виден свет. Наверное, как раз в это время президент снял лысый парик и тайно расчесывал свои длинные черные волосы.

«Надо все-все запомнить, — решил дядюшка. — Когда я еще попаду в город! А вдруг у меня будут внуки, что я им расскажу про город? А запомнить все лучше при помощи рифмы. Вот запомни, например, слово „телега“? Ни за что. А если скажешь: „Шла телега, везла три тонны снега“. Это у тебя сразу уложится в голове. Или слово „заяц“. Быстрое слово, сразу из головы выскакивает. А стихотворение застревает надолго. „Гулял по лесу заяц, отъявленный мерзавец!“ Это уже кое-что. На сто лет запоминается. Во я даю! — восхитился собой опасный и резкий господин Ау. — Это уже почти открытие. Все, что хочешь запомнить, надо рифмовать. Первым до этого додумался народ. Все его пословицы в рифму».

Дядюшка наморщил лоб. И так наморщенным лбом стукнулся в машину в надписью: «ТАКСИ». В машине заметался сонный шофер.

«Вот, например, — продолжал про себя дядюшка, — есть такая мысль: „Без труда не вынешь рыбку из пруда“. Сколько лет столько народа ее не могут забыть! Потому что складно. А было бы, например, так: „Без труда не вынешь рыбку из озера“ — никто бы не запомнил. Или так: „Без труда не вынешь рыбку из речки“. Тоже ноль запоминания. Даже „Без труда не вынешь рыбку из консервной банки“ — невозможно запомнить больше, чем на минуту, потому что нет рифмы. Или есть такая пословица: „Терпение и труд все перетрут“. Все просто и прозрачно и помнится несколько столетий. А было бы: „Терпение и труд все превратят в порошок“. Ну кто бы такое помнил?»

И зловредный господин Ау стал рисовать рифмованную картину города для внуков. Он запоминал все, что видел:

«Вон озеро. В нем плавают утки.

Стоят свежеокрашенные телефонные будки.

Магазины, вывески, голые кусты.

Важные полицейские охраняют железные мосты.

Бегают машины, горят фонари.

Стоят урны, куда ни посмотри!»

Господин Ау был просто счастлив. Эта широкая картина ночного города безусловно произведет впечатление на его будущих внуков.

Тем временем водитель такси очухался и высунул голову в окошко.

— Эй, толстенький господин, тебе куда ехать? Господин Ау рассердился.

Но предложение было соблазнительным, а дядюшка устал.

— В Сосновый Бор за Чертовым озером.

— Садись!

Машина развернулась и бросилась в сторону сельской местности. Как и откуда таксист знал дорогу — неизвестно. Но так уж устроены таксисты во всех странах, что они знают все. (Все в смысле дорог.)

Через определенное время машина стала. Водитель выключил тикающую перед ним диковину и сказал:

— Тридцать две марки.

— Ясно! — ответил Ау. Хотя ему ничего не было ясно. При чем здесь марки? Это же не почта.

— Ну, — продолжал водитель, — гони.

— Кого? Куда? — недоумевал дядюшка.

— Деньги, туглики, тити-мити, бабки!!!

— А где это взять?

— Посмотри в карманах, образина! Иначе отвезу в участок.

Господин Ау сунул руку в карман дедушкиного зипуна и вынул какие-то бумажки и кошелек. Все это он подал водителю. бумажки водитель выбросил в окно. (Эх, балда! Это был рецепт невидимого чая! Только осталось неизвестным то ли чай, то ли человек в результате применения рецепта становились невидимыми.) А из кошелька достал несколько монет. Они привели его в восторг:

— Это же золото! Да ты просто молоток. Башка у тебя, видать, светлая. Небось профессор! У нас в колонне есть один такой же. С виду тютя, а в кармане меньше 100 марок не бывает!

Шофер взял себе одну монету. Остальные с сожалением вернул. Он умчался в свой любимый город. А кровожадный и опасный господин Ау направился к своему домику, к теплой печке. Он был усталый и злой. На счастье того, кто ему не встретился, никто ему не встретился. А то бы ему, тому, кто не встретился, если бы он встретился, сильно бы влетело от злого господина Ау.

Когда он укладывался спать под утро, в своем усталом мозгу он лишний раз жесткими и резкими рифмованными штрихами воспроизвел яркую картину ночного города:

«Вон озеро. В нем плавают телефонные будки.

Стоят свежевыкрашенные утки.

Магазины, вывески, железные кусты.

Голые полицейские охраняют важные мосты.