Том Сойер - сыщик - Марк Твен Страница 9

Бенни во время ужина казалась ужасно огорченной и то и деловздыхала, но вскоре она принялась расспрашивать нас о Мэри, о Сиде, о тетеПолли; потом и тучи, омрачавшие тетю Салли, разошлись, к ней вернулось ееобычное хорошее настроение, и она тоже начала забрасывать нас вопросами. Такимобразом, конец ужина прошел весело и приятно. Один только дядя Сайлас непринимал никакого участия в нашем разговоре, он был рассеян, без конца вздыхали явно был чем-то обеспокоен. Очень тяжело было видеть его таким унылым,расстроенным и встревоженным.

Вскоре после ужина явился негр, постучал в дверь, просунулголову внутрь и, держа в руке старую соломенную шляпу и расшаркиваясь икланяясь, сказал, что масса Брейс стоит у перелаза и ждет своего брата; емунадоело ждать его с ужином, и не будет ли масса Сайлас так добр и не скажет ли,где Юпитер?

Я никогда раньше не видел, чтобы дядя Сайлас разговаривал стаким раздражением. Он закричал:

– Разве я сторож брату его? – Тут он сразу как будто сник;похоже было, что он пожалел, что сказал так, и деликатно продолжал: – Ты тольконе передавай `твоему хозяину того, что я сказал. Билли; я стал оченьраздражителен последнее время, и ты застал меня врасплох. И вообще я нехорошосебя чувствую и с трудом соображаю.

Скажи ему, что его брата здесь нет.

Негр ушел, а дядя Сайлас принялся ходить взад и вперед,бормоча что-то себе под нос и ероша волосы. Было просто до невозможности жалкосмотреть на него. Тетя Салли шепнула нам, чтобы мы не обращали на дядювнимания, потому что это смущает его. С тех пор, сказала тетя Салли, какначались все эти неприятности, он все время вот так думает и думает, и ейкажется, что когда на него такое находит, то он сам вряд ли понимает, где он ичто с ним. И еще она добавила, что дядя Сайлас теперь гораздо чаще бродит восне, чем раньше, а иногда во сне ходит по дому и даже по двору, и если, сказалатетя Салли, мы его встретим в такую минуту, то надо оставить его в покое и нетрогать. По ее мнению, это не причиняет ему вреда, а может быть, даже идет на пользу.

В такие дни помочь ему может одна только Бенни. Она одназнает, когда его нужно успокаивать, а когда лучше оставить его в покое.

А дядя Сайлас продолжал ходить взад и вперед по комнате ибормотать что-то про себя, пока не утомился, тогда Бенни подошла к нему, взялаего за руку, другой рукой обняла и увела. Дядя Сайлас улыбнулся ей и,нагнувшись, поцеловал ее. Лицо его мало-помалу стало спокойнее, и Бенниуговорила его уйти в его комнату. Они так были ласковы друг с другом, что наних было умилительно смотреть.

Тетя Салли принялась укладывать детей спать, нам с Томомстало скучно, и мы пошли погулять при луне, забрели в огород, сорвали арбуз иза разговором съели его.

Том сказал мне, что он готов держать пари, что ссорыпроисходят по вине Юпитера, и он, Том, при первой же возможности, постараетсябыть при такой ссоре и понаблюдать. И если он прав, то сделает все возможное,чтобы дядя Сайлас прогнал Юпитера.

Так вот мы часа два сидели, курили, болтали и объедалисьарбузами; наконец стало совсем поздно, и когда мы вернулись, в доме все былотемно и тихо, все спали.

Том – он всегда все замечает. Вот и теперь он заметил, чтостарая зеленая рабочая куртка исчезла, и сказал, что, когда мы выходили, онабыла на месте. Он заявил, что здесь что-то не так, и мы пошли спать.

Мы слышали, как за стеной ходит Бенни по своей комнате, ирешили, что она волнуется из-за отца и не может уснуть. Но мы и сами тоже немогли уснуть. Долго мы так сидели, курили, разговаривая вполголоса, и было намгрустно и тоскливо. Мы без конца говорили об убийстве и о привидении и до тогосами себя напугали, что уже никак не могли уснуть.

Кругом стояла такая полная тишина, которая бывает толькоглубокой ночью, и вдруг Том толкнул меня локтем и шепнул мне, чтобы я посмотрелв окно. Мы увидели человека, бесцельно бродившего взад и вперед по двору так,словно он сам не знает, чего ищет. Ночь была довольно темная, и мы не моглирассмотреть его как следует. Но вот он направился к перелазу; свет луны упал нанего, – и мы увидели, что в руках у него лопата с длинной рукояткой, а на спинестарой рабочей куртки светилась белая заплата. Тут Том и говорит: