Что Кейти делала в школе - Сьюзан Кулидж Страница 8

Путешествие из Бернета в Хиллсовер было очень долгим. Оно заняло почти три дня, и, так как доктор Карр хотел поскорее вернуться к своим пациентам, ехали без остановок – одну ночь провели на пароходе, другую – в поезде. Папе это показалось утомительным, но девочки, для которых все было ново, сочли, что это замечательно. Они радовались своей каюте с узкими подвесными койками так, словно это был кукольный домик, а они – двое детей, играющих в нем. Устроиться на ночь в тесном купе вагона тоже казалось чудеснейшей на свете забавой. То, что раздражало взрослых, вызывало у девочек смех. Все было интересно – от телеграфных столбов, стоящих вдоль дороги, до лиц пассажиров. Им было весело наблюдать за незнакомыми людьми и придумывать о них разные истории – куда они едут и в каком родстве состоят. Другие пассажиры, в свою очередь, бросали любопытные взгляды на их счастливые лица, но Кейти и Кловер не обращали на это внимания или, вернее, даже не замечали этого. Они были слишком захвачены собственными впечатлениями, чтобы думать о себе или о впечатлении, которое они производили на других.

Был ранний утренний час третьего дня, когда поезд, пыхтя, с пронзительными гудками подошел к вокзалу Спрингфилда. Там было множество поездов, ожидавших отправки; стоял такой шум от свистков и фырканья паровозов, виднелись такие клубы дыма, что Кейти почти испугалась. Папа, который дремал, вскочил и велел девочкам поскорее собрать сумки и книжки, так как им предстояло сойти с поезда, позавтракать в гостинице и познакомиться с Лили Пейдж, которая должна была ехать в Хиллсовер вместе с ними.

– Ты думаешь, она уже здесь? – спросила Кейти, засовывая путеводитель в дорожный саквояж и со щелчком закрывая его.

– Да, мы встретим ее в гостинице. Она и ее отец должны были провести там ночь.

Гостиница была совсем рядом. Не прошло и пяти минут, как папа и девочки уже сидели за столом в красивом зале. Они заказывали завтрак, когда вошел мистер Пейдж в сопровождении своей дочери – хорошенькой девочки со светлыми волосами, тонкими, хотя довольно резкими, чертами лица и с той же изысканностью манер, какая была присуща ее матери. Ее дорожное платье было сшито просто, но отличалось тем изяществом, какое умеет придать самой простой вещи французский портной. Все остальные детали ее костюма – ботинки, шляпа, перчатки, воротничок, лента, завязанная на шее, – были столь великолепны, каждая в своем роде, что Кловер, переведя взгляд на свое собственное платье из серой шерсти, а затем на платье Кейти, вдруг почувствовала себя деревенской и бедной.

– Вот, Лили, это твои кузины, – сказал мистер Пейдж, сердечно поприветствовав девочек. Лили произнесла лишь:

– Как поживаете?

Кловер заметила, какой взгляд кузина бросила на их серые платья, и почувствовала, что румянец заливает ей щеки. Но, вероятно, Лили посмотрела и на что-то еще кроме платьев, так как вскоре ее обращение изменилось и стало более дружеским.

– Вы заказали вафли? – спросила она.

– Вафли? Нет, кажется, не заказывали, – ответила Кейти.

– О! Почему? Разве вы не знаете, что эта гостиница славится своими вафлями? Я думала, это все знают. – Затем она позвенела вилкой по стакану и сказала подошедшему официанту: – Вафли, пожалуйста, – с видом, который необычайно поразил Кловер. Кузина показалась ей юной леди из книжки – такой элегантной и самоуверенной. Она задумалась. Неужели все девочки в Хиллсовере будут такие?

Подали вафли, хрустящие и горячие, а к ним отличный кленовый сироп. Вся компания плотно позавтракала. Лили, несмотря на свою утонченность, проявила замечательный аппетит.

– Понимаешь, – объяснила она Кловер, – я не надеюсь получить никакого приличного блюда до следующего октября – никакого! Так что я хочу использовать эту последнюю возможность наилучшим образом.

В полном соответствии со своим намерением она разделалась с девятью вафлями, прежде чем нашла время произнести что-либо, кроме «Масло, пожалуйста» или «Не передадите ли мне горшочек с патокой?». Когда она проглотила последний кусок, доктор Карр, взглянув на часы, сказал, что пора отправляться на поезд. Мистер Пейдж пошел проводить их. Переходя через улицу, Кейти с удивлением заметила, что Лили, казавшаяся лишь за минуту до этого совершенно безмятежной, начала плакать. Когда они подошли к вагону, слезы усилились и их дополнили рыдания: Лили была почти в истерике.

– О, папа, не заставляй меня ехать, – умоляла она, цепляясь за руку отца. – Я буду так тосковать по дому! Это убьет меня; я знаю, что убьет! Ну, пожалуйста, позволь мне не ехать! Пожалуйста, возьми меня домой!

– Ну, ну, дорогая, – возразил мистер Пейдж, – это глупо. Ты же знаешь, что это глупо.

– Я не могу иначе, – ревела Лили. – Не мо-гу. Папа, не заставляй меня ехать. Не заставляй, папа. Я этого не вы-не-су.

Кейти и Кловер чувствовали себя очень неловко на протяжении этой сцены. Они были приучены всегда рассматривать слезы как нечто такое, чего следует скорее стыдиться, подавлять, если возможно, а если нет, то плакать в укромном уголке – в темноте стенного шкафа или за кроватью в детской. Видеть элегантную Лили, ревущую, как младенец, прямо в железнодорожном вагоне на глазах у чужих людей, было для них чем-то совершенно шокирующим. Впрочем, все это продолжалось недолго. Раздался свисток, проводник закричал: «Посадка окончена!», и мистер Пейдж, поцеловав Лили в последний раз, освободился из ее объятий, посадил ее на сиденье рядом с Кловер и торопливо вышел из вагона. Несколько секунд Лили громко рыдала, затем она вытерла глаза, подняла голову, поправила вуальку и краги своих застегнутых на три пуговки перчаток и сообщила:

– Я всегда так уезжаю. Мама говорит, что я сущая плакса, и, я думаю, она права. Не понимаю, как это другие могут быть спокойными и сдержанными, покидая свой дом, а вы? Я думаю, вы будете реветь точно так же завтра, когда придет время для вас прощаться с вашим папой.

– Надеюсь, что нет, – возразила Кейти. – Папе было бы очень неприятно.

Лили взглянула на нее удивленно.

– Я подумаю, что вы ужасно бессердечные, если вы не заплачете, – заявила она оскорбленным тоном.

Кейти не обратила внимания на этот тон, и вскоре Лили забыла свою раздражительность и начала рассказывать о школе. Кейти и Кловер с любопытством задавали вопросы. Им не терпелось услышать все, что могла сообщить им Лили.

– Вы будете обожать миссис Флоренс, – сказала она. – Все девочки ее обожают. Она очаровательная женщина! И с любым сделает, что захочет. Даже студенты из мужского колледжа считают, что она совершенно замечательная, хотя она очень строгая.

– Строгая со студентами? – спросила Кловер озадаченно.

– Нет, с нами, девочками. Она никогда никому не позволяет посещать нас, если только это не брат, родной или двоюродный. Но и тогда родители должны сначала письменно попросить разрешения. Я хотела, чтобы мама написала и попросила разрешения для Джорджа Хикмена навестить меня. Он, конечно, не двоюродный, но его папа женат на сестре папиной свояченицы. Так что это почти то же самое. Но мама плохо к этому отнеслась. Она говорит, что я еще мала для того, чтобы ко мне приезжали с визитами молодые люди! Не понимаю почему! Столько девочек принимают гостей, а сами еще моложе меня… В каком коридоре вы будете жить? – продолжила она.