Дэнни - чемпион мира - Роальд Даль Страница 8

Войдя в фургон, я встал на стул и зажёг масляную лампу под потолком. Самое время сделать уроки, которые мне задали на уик-энд. Я разложил на столе учебники и сел. Но мои мысли витали где-то далеко. Сконцентрироваться на учёбе я так и не смог.

Часы показывали половину восьмого. Темнело. Должно быть, отец уже на месте. Я представил, как он в старом тёмно-синем свитере и кепке с козырьком неслышной походкой пробирается по чаще. Как он обходит сторожей и движется прямиком к своей цели. Он сказал мне как-то, что надевает тёмно-синий свитер, так как он сливается с темнотой. Чёрный подошёл бы больше, но чёрного свитера у него не было. Он также сказал, что немаловажную роль играет и кепка, потому что козырёк отбрасывает тень на лицо. Как раз сейчас он, наверное, продирается сквозь живую изгородь и скоро окажется в лесу. Я вижу, как он осторожно шагает по усыпанной листьями земле, останавливается, прислушивается, снова возвращается и всё время приглядывается: не стоит ли за каким-нибудь большим деревом сторож с ружьём. Он говорил: сторожа стоят на посту почти неподвижно, как столбы. И не так-то просто разглядеть за деревом неподвижную фигуру в сумерках, когда тени становятся тёмными, будто волчья пасть.

Я закрыл учебники. Бесполезно сидеть над ними, когда тебя обуревают совершенно другие мысли. Я разделся, надел пижаму и забрался в кровать. Лампу гасить не стал. Вскоре я заснул.

Когда я снова открыл глаза, лампа ещё горела, а часы на стене показывали десять минут третьего.

Десять минут третьего!

Я вскочил и взглянул на койку надо мной. Она была пуста.

Он же обещал, что вернётся самое позднее к половине одиннадцатого!

Он опаздывал на целых четыре часа!

В этот момент неясное ощущение чего-то страшного навалилось на меня. Я совершенно отчётливо почувствовал: с отцом что-то случилось. И именно в это самое время. Я весь похолодел от ужаса. Главное — не впадать в панику.

«Спокойно, — сказал я себе. — Не паникуй. Последнюю неделю ты всё время чего-то боялся и потому наделал глупостей».

Да, но в последнюю неделю всё было совсем по-другому. Отец не давал тогда никаких обещаний. А теперь он сказал: «Вернусь к половине одиннадцатого». Это его точные слова. А он никогда, абсолютно никогда не нарушал своих обещаний.

Я снова взглянул на часы. Отец вышел из фургона в шесть, значит, его нет уже больше восьми часов. Мне потребовалось меньше двух секунд, чтобы принять решение.

Я быстро снял пижаму, натянул на себя рубашку и джинсы. Возможно, он ранен так сильно, что теперь не в состоянии идти. Я надел свитер. Он не был ни тёмно-синим, ни чёрным. Просто светло-коричневый. Но что поделаешь? Идти всё равно надо. Кто знает, может, он лежит в лесу и истекает кровью. Мои туфли тоже были неподходящего цвета. Белые. Правда, от грязи они потеряли свой цвет и стали почти чёрными. Интересно, сколько потребуется времени, чтобы дойти до леса? Часа полтора, если, конечно, я побегу, но намного быстрее не получится. Завязывая шнурки на туфлях, я заметил, что мои руки дрожат. У меня засосало под ложечкой.

Я сбежал по ступенькам вниз и помчался в мастерскую за фонариком. Фонарик — хороший товарищ, когда ты в темноте и один. Я схватил фонарик и выбежал из мастерской. Постоял немного у бензоколонки. Луны уже не было, зато надо мной раскинулся великолепный звёздный шатер. Ни ветерка. Ни звука. Справа уходила в темноту пустынная дорога, она вела в лес, полный опасности.

Шесть с половиной миль! Слава богу, дорогу я знаю!

Путь предстоял долгий и трудный. Нужно сохранять хороший ровный ход, иначе к концу первой мили я останусь без сил.

В этот момент мне пришла в голову дикая, но совершенно замечательная идея: «А почему бы не поехать на малютке „остине“?» Я был абсолютно уверен, что смогу вести машину. Отец всегда разрешал мне порулить на нашей станции. Заводить машину в мастерскую и потом выводить обратно. А иногда я медленно, на первой скорости, объезжал вокруг заправочной станции. И мне очень нравилось это. К тому же на машине я доберусь гораздо быстрее. И она может послужить «скорой помощью». Если вдруг отец ранен и истекает кровью, каждая минута на счету. Я никогда не водил машину по дороге, но был уверен, что в это время суток других машин на ней не будет. И всё же я решил ехать очень медленно и как можно ближе прижиматься к живой изгороди.

Я вернулся в мастерскую и включил свет. Распахнул дверь. Сел за руль «остина» и повернул ключ зажигания. Снял машину с ручника. Потом нажал на кнопку запуска. Сначала мотор кашлянул, но вскоре завёлся.

Теперь фары. Я включил габаритные огни. Нащупал ногой педаль газа. Я едва мог дотянуться до неё, так что мне пришлось сползти вниз, чтобы нажать на педаль. Потом дал задний ход и медленно выехал из мастерской.

Я оставил машину заведённой и пошёл, чтобы выключить свет и закрыть мастерскую. Пусть всё выглядит как обычно. Заправочная станция погрузилась в темноту, лишь из фургона исходил слабый свет, где всё ещё горела масляная лампа. Я решил её не гасить.

Я вернулся в машину, захлопнул дверцу. Габаритные огни горели так тускло, что я едва их различал. Включил фары. Так намного лучше. Нащупал переключатель фар с ближнего света на дальний. Попробовал, и он заработал. Включил дальний свет на всю. Не забыть бы переключить на ближний, если навстречу поедет машина. Хотя, честно говоря, фары светили очень слабо и не смогли бы ослепить даже таракана. Света они давали не больше, чем пара ручных фонариков.

Я снова нажал на сцепление и включил первую скорость. Получилось. Моё сердце билось с такой силой, словно готово было вот-вот выпрыгнуть. Главная дорога проходила примерно в десяти ярдах от заправочной станции. Было темно, как перед концом света. Очень медленно левой ногой я отпустил педаль сцепления, а правой одновременно чуть-чуть нажал на газ. И самое замечательное — малютка пришла в движение. Я ещё слегка надавил на педаль, и мы выехали с заправочной станции на тёмную пустынную дорогу.

Не буду притворяться, что страшно мне не было. Было. Я боялся, очень боялся, просто до смерти. Но чувство страха смешивалось у меня с радостным волнением. Всё самое захватывающее, что случается с нами в жизни, вызывает у нас страх. Иначе бы оно не было таковым. Я сидел на водительском месте очень прямо и напряжённо, крепко ухватившись за баранку обеими руками. Моя голова едва виднелась из-за руля. Я мог бы подложить под себя подушку и тогда сидел бы выше, но было слишком поздно что-то менять.