Мэтт Грэнвилл, Везучий Неудачник - Лилия Ильюшина Страница 7

Я проснулся и почувствовал себя полным сил. И готов был потратить все эти силы на поиск хорошего завтрака. А лучше двух. Следующее, что я ощутил, – это как падаю с кровати. Стены заходили ходуном, стекла задрожали. За окном было темно, значит, дома снова перемещаются. Странно, я думал, это происходит только на закате, а еще даже солнце не встало. Вот что значит быть закаленным – через пару часов свеж как огурчик!

Надо бы поблагодарить спасителя, давшего мне приют. Никто не может сказать, что Мэтью Грэнвилл – невоспитанный молодой человек. Я спустился вниз и понял, что нахожусь в трактире. Очень, очень большом трактире. Не то чтобы я был специалистом по питейным заведениям Окружья, но уверен: это было необычным даже по здешним меркам. Хотя бы потому, что в центре зала лежал ледяной дракон. Он мирно посапывал, сунув морду под крыло из снежных перьев. Его грива напоминала струи водопада, замерзшие на лету. Сквозь голубоватые полупрозрачные чешуйки на брюхе просвечивало алое пламя. Глыбы льда, на которых он лежал, были сплошь уставлены какими-то небольшими шарами, похожими на снежки.

В трактире был полумрак, поэтому, когда дракон неожиданно посмотрел на меня большими фиалковыми глазами, я не видел ничего, кроме огня, который играл в драконьей пасти меж ледяных клыков. Лед и пламя. Разве найду я в жизни что-то лучшее, чем такой прекраснейший, благороднейший способ умереть?

Что-то липкое и противное потекло по лицу, и я зажмурился. Кое-как оттер пахучую гадость рукавом и возмущенно уставился на толстяка, который как ни в чем не бывало улыбался, словно не облил меня только что «Сладкими Слезами Стыда». Дракон вздохнул и отвернулся. И с чего это я собрался умирать, на голодный-то желудок?

Толстяк надел перчатки из кольчужника, собрал штук десять снежных шаров и пристроил их на льдине. Дракон вскинул голову, выдул из ноздрей струйку дыма и резко выдохнул. Огонь охватил снежки, а ледяной зверь выпустил коготь-бритву и вжикнул прямо по пламени. На льдину посыпались ломкие золотистые осколки. Толстяк учтиво поклонился, воткнул в каждый снежок по ветке ведьминого пустодревника и сгреб их на поднос. Я замер: только что на моих глазах сотворили невероятное волшебство! Какое искусное сочетание стихий! Как дорого я бы дал, чтобы узнать, какие превращения произошли в этих шарах!

Толстяк протопал мимо, и я скосил глаза на поднос. Снежки превратились в золотые ядра со срезанными макушками, внутри которых булькала и пенилась мятно-изумрудная жидкость. Над ними клубилось облако ароматного пара. Дракон еще раз с тоской глянул на меня и завалился спать.

– Подходи, хлебнем ледяного огоньку! Высший сорт! – подмигнул мне трактирщик.

Все-таки было очень мудро не демонстрировать свои познания в алхимии. На будущее я твердо решил: скромность украшает. Хоть и не так ярко, как светобуквы. И вслед за толстяком подошел к стойке, за которой, уперев руки, стоял трактирщик.

– Позвольте представиться: Мэтью Грэнвилл, участник конкурса Школы Магии. Хочу выразить…

– Да ты что, парень! Какая благодарность! Ты как на пороге рухнул, так я чуть не прослезился: вылитый я лет пятьдесят назад! Зря, что ль, я название придумал – «Трактир семейного типа „Сирота“»? Да мне каждый посетитель как брат! А тем более Везучий Неудачник! Лишний раз заглянут посмотреть, а нам это не помешает – скоро ж соревнование!

Трактирщик так расчувствовался, что даже вышел из-за стойки. Он оказался невысоким и лысоватым, на шее болталось полдюжины амулетов, на левой руке из-под закатанного рукава выглядывала татуировка в виде трех ушей. Вот это да! Да я и пол-уха никогда не видывал! А тут сразу три, высшая ступень! Это ж сколько народу приходит к нему поговорить…

– Я Визл, а это Боб-Сундук. Это он отнес тебя наверх и баюкал, как родного сына. Так что сутками сладчайшего сна ты обязан ему.

Сутки?! Пока остальные вовсю одомашнивали, а Китти Плюш выполняла, небось, бонусные задания, я спал без задних ног? И за это еще должен быть благодарен?!

Помощник расплылся в довольной улыбке. Больше всего он был похож на большого откормленного борова. Честное слово, только вместо копыт – руки-ноги, а так один в один. Даже похрюкивал.

– Боб свою работу знает отлично. Но, как говорится, знание – сила, а сила есть – ума не надо. Так что если навести справки или поболтать – то за этим лучше ко мне.

Он поставил передо мной золотой снежок с ледяным огнем.

– Угощайся. А то эти испытания до смерти уморить могут, знаю я Аманду.

Напиток покалывал горло крупинками льда и растекался по телу огненной рекой. Я с интересом рассматривал, как на коже появляются морозные узоры, а на кончике языка пляшет крохотный огонек. Еще меня жутко раздражали эти двое. Как они смеют на меня смотреть? Почему не трепещут?! Сейчас они поймут, что со мной шутки плохи, я сам – огонь!

– Тихо-тихо, парень. Первые пару раз такое бывает. Ты б видел, что вытворял Чарли Пранк, когда работал над рецептом зелья.

– Вы знали Чарли Пранка? Он здесь бывал? – Ради этого я приспустился с потолка. Даже не знал, что умею летать. Только почему-то кругами.

– Ха! Знаю ли я Чарли Пранка! Где, думаешь, он сочинил свои лучшие выходки? Где пережидал бучу? Хочешь знать, так я всем ему обязан – это ж он добыл этого дракона и придумал, как готовить ледяной огонь. Да, Мэтью, Братство трактирщиков рыдало, когда Чарли Пранка выставили из Карпетауна…

Визл, видно, принялся вспоминать славные былые времена, потому что в глазах его появились слезы.

– Боб, ты отдавил мне ногу… А теперь что? Мэтью, ты видишь тут хоть одного посетителя? Перемещения портят весь бизнес. Этот ковер вечно норовит запихнуть трактиры куда подальше. Вот все, что мы заработали до заката! А с нас еще вклад на состязание со Столицей! – И он высыпал на стойку пригоршню золотых.

Золото! Как приятно на нем полежать, погреть бока. Прочь от него, жалкие людишки…