Жизнь Ивана Семёнова, второклассника и второгодника (сборник) - Лев Давыдычев Страница 7

Ребята говорили, что раньше на месте этого зуба у тети рос клык. Потом его кто-то выбил, и она вставила себе золото.

Конечно, к взрослым надо относиться с уважением. Взрослые – это, в общем, неплохие люди. Но у них есть один недостаток: они часто забывают, что в свое время сами были маленькими. Они забыли, например, что внутри каждого мальчишки вставлен моторчик. И этот моторчик вырабатывает так много энергии, что если мальчишка посидит спокойно больше чем семнадцать минут, то может взорваться. Поэтому и приходится бегать сломя голову, драться, кусаться, обзываться – только бы не взорваться!

Бывают среди взрослых и плохие люди, даже очень плохие. Это я вам говорю по секрету, и вы уж меня, пожалуйста, не выдавайте. Подрастете – сами увидите, что я прав.

Сейчас же разговор идет только о тете с золотым зубом.

Паша Воробьев назвал ее однажды крокодилом.

– Какой же она крокодил? – удивился Колька Веткин. – Крокодил – это он. А она – это она.

– Значит, крокодил женского рода, – заключил Паша.

Так тетю и стали звать.

Почему же к ней такое отношение?

Попросту говоря, тетя эта была страшная злюка. Если бы разрешили есть людей, то она в первый же день съела бы человек пять.

Ох, и злая была!

Мороженое стоит одиннадцать копеек, а вам дома дали двенадцать – гривенник и двоечку.

Вы бегом к киоску.

– Дайте мороженку!

Глаза у тети округляются, лицо наливается красной краской, и тетя кричит на весь поселок нечеловеческим голосом:

– Нету сдачи!

И тут вы хоть головой об киоск бейтесь, мороженки вы не получите. Ни за что.

И даже если вы сбегаете в ближайший магазин и разменяете деньги и принесете тете ровно одиннадцать копеек, то не думайте, что мороженка у вас в руках. Как бы не так!

Вполне может случиться, что тетя в это время жует. И на все ваши просьбы она будет кричать нечеловеческим голосом:

– У меня обед! Все люди едят, а мне нельзя?! – и еще кулаком погрозит.

А жевать она может долго. Скопится огромная очередь, а тетя жует и жует.

Наконец, все съела. Так вы думаете, что теперь получите мороженку? Вряд ли. Тетя крикнет:

– Пить захотела!

И сколько бы вы ее ни просили продать вам мороженку, тетя будет кричать, поблескивая золотым зубом:

– Все люди пьют, а мне нельзя? – И еще кулаком погрозит.

И уйдет на другой конец поселка к другому киоску, где торгуют газированной водой. Пьет тетя медленно и не меньше семи стаканов.

Я бы не стал о ней рассказывать, если бы у нее не было дочери по имени Аделаида.

СТРАШНОЕ УСЛОВИЕ

Вот кто она была, эта девочка, из которой получился бы боксер или борец самого тяжелого веса, если бы она родилась мальчиком.

И у нее тоже был золотой зуб на том же месте, что и у мамаши, и он тоже сверкал, как прожектор, когда на него попадал солнечный луч.

Итак, Колька крикнул:

– Вот это буксир, я понимаю. – И захохотал, будто Чарли Чаплина увидел.

Как вы помните, больше никто не рассмеялся.

Аделаида взглянула на Кольку и сказала:

– Плохо будет тому, кто обзовет меня хоть еще один раз.

И все поняли, что обзывать ее просто опасно – это вам не малявка Алик Соловьев.

– Который? – спросила Аделаида.

Все повернули головы в сторону Ивана.

– Я, – еле живой от стыда и страха, ответил он.

– Ну как? – спросила Анна Антоновна. – Согласна взять на буксир?

– Согласна. Но с одним условием.

– Каким условием? – хором спросил класс.

– Чтобы он не жаловался, – ответила Аделаида.

Иван спросил тихо:

– А чего мне жаловаться-то?

– А я стукнуть могу, – объяснила Аделаида, и ее золотой зуб сверкнул, как прожектор. – Характер у меня страшный. Разозлюсь и – стукну.

Тут Иван совсем растерялся и проговорил:

– Я бы тебе тоже стукнул с удовольствием, но с девчонками драться нельзя.

– Правильно, – согласилась Аделаида, – потому что они слабее. А со мной можно. Я сильная. Но предупреждаю: драться со мной очень опасно.

– Почему? – хором спросил класс.

– Я силы рассчитывать не умею, – сказала Аделаида, – так стукнуть могу… – она тяжело вздохнула.

– Как? – опять спросил класс.

– А так… – Аделаида показала свой большущий кулак. – Видите? Раз и – вызывайте «Скорую помощь».

Класс притих. И никто не заметил, как улыбается Анна Антоновна.

– Я не согласен, – дрожащим голосом пробормотал Иван. – Это что же получается? Буксир обязан тащить, а не бить.

– А я и не собираюсь тебя бить, – сказала Аделаида. – Если ты меня слушаться будешь, зачем мне тебя бить?

– Значит, договорились, – сказала Анна Антоновна.

ИВАН ВЫДАЕТ СЕБЯ ЗА ЛУНАТИКА

Впереди, боязливо втянув голову в плечи, шел Иван.

За ним широко и тяжело шагала Аделаида.

А на некотором от нее расстоянии стайкой семенили ребята.

Вдруг Иван резко остановился, обернулся и радостно закричал:

– Больной ведь я!

Подошли ребята. Аделаида спросила:

– Чем ты болен?

– Лунатик я, – гордо ответил Иван. – Ночами-то я не сплю. По крышам гуляю, по столбам прыгаю, по проводам хожу. Устану, не высплюсь – какая тут может быть учеба?

Ребята смотрели на него с удивлением.

– А почему тогда не лечишься? – спросил Колька.

– Лечусь, да ничего не помогает.

– А не врешь? – спросила Аделаида.

– Можете проверить, – ответил Иван, – пожалуйста, в любую ночь выходите и проверяйте. Ребята восторженно загалдели.

– Тише, мелюзга! – прикрикнула Аделаида. – Проверим лунатика. Когда по крышам ходишь?

– Ну… часов так с двенадцати до… до самого утра! Иногда вы уже в школу идете, а я все еще по крышам скок-скок.

– А где?

– А везде. Сначала на нашу крышу влезаю. Потом прыг-прыг до клуба. Потом по проводам, по столбам!

– И не падаешь?

– Могу и упасть. Тогда уж смерть. – Иван подмигнул притихшим ребятам. – Очень серьезная болезнь.

– Вот это болезнь, я понимаю! – с завистью прошептал Колька. – А как тебе заболеть удалось?

– Не помню.