Все самое плохое о моей сестре - Жаклин Уилсон Страница 7

Я стояла у стены, радуясь маленькой свалившейся на меня милости, но вдруг увидела, что ко мне направляется мисс Сьюзанн:

– Иди сюда, Мартина! Иди танцевать со мной!

– Я не умею танцевать этот танец, – быстро сказала я.

– Конечно умеешь, дорогая. Это просто шаг-шаг-шаг-хоп. Все умеют танцевать польку.

Все, только не я. Когда она кружила меня по всему залу на жуткой скорости, я все время спотыкалась.

– Смотри, как я танцую польку! – пела мисс Сюзанн мне в ухо, подчеркивая каждое слово.

А я очень хорошо видела себя, когда танцевала эту польку, потому что по всему залу были зеркала. И не сказать, чтоб это было приятное зрелище.

– Ну, я думаю, ты ухватила смысл танца, – с сомнением в голосе сказала мисс Сьюзанн.

Когда она объявила следующий танец, что-то такое под названием «Веселый Гордон», она схватила какую-то маленькую девочку в платье диснеевской Белоснежки и предложила мне танцевать с ней. Белоснежке было года четыре, и она вообще не умела танцевать, так что мы остались в углу и стали кружиться в своем собственном танце.

– Ты смешно танцуешь, – сказала Белоснежка.

Вряд ли это было комплиментом.

Потом все направились в другую комнату, где стояли сдвинутые вместе столы и было накрыто потрясающее угощение для именинного чая.

Когда устраивались чаепития для меня и Мелиссы, у нас была пицца, и хрустящий картофель, и морковные палочки, и сырки с ананасом, и потом именинный шоколадный торт.

А здесь был обильное взрослое угощение – с крошечными сэндвичами с маленькими кусочками копченой лососины, и кружочки со сливочным сыром, и маленькие булочки-сконсы с джемом и со сливками, и кукольного размера кексы, каким-то узором разложенные на красивых фарфоровых тарелках. Еще были вазы с бисквитами со сливками, и вазы с тирамису, и особый кекс из мороженого, и чизкейки, и башня из профитролей, и огромный именинный торт с изображением балерины в сиреневом платье.

Танцую я, может, и не очень хорошо, зато я мастер поесть. Я сидела рядом с Белоснежкой, подавала ей сэндвичи и учила ее пить лимонад через соломинку. Еще показала ей, как делать пузырьки, но при этом так старалась, что пузырьки выплеснулись из моего стакана и немножко накапали мне на платье. Я стала быстро стирать капли бумажной салфеткой и… увидела, что случайно уронила на платье мороженое, когда показывала Белоснежке, как надо нарезать его на маленькие кирпичики, чтобы сделать миниатюрное и́глу[3]. Мороженое я тоже оттерла. В моем чудовищном платье было ужас сколько материала, и я решила, что два крошечных пятнышка вообще будут незаметны и можно не беспокоиться о том, что скажет мама. Так что я почти начала веселиться.

Мы спели Элайше «С днем рожденья», а миссис Иванс и мисс Сьюзанн нами дирижировали. Потом Элайша задувала свечи, а ее мама тем временем осыпала ее блестящим конфетти. Она сказала, что это волшебная пыльца, которая исполнит все мечты Элайши.

Я понимала, что это полнейшая чепуха, но все равно придвинулась к Элайше, так что немножко волшебной пыльцы попало и на меня. Я закрыла глаза и пожелала создать настоящий комикс про Могучую Марту. Чтобы потом он превратился во много серий на ТВ и в большой фильм и стал бестселлером в компьютерных играх, и тогда я заработаю много-много денег и папе больше не надо будет работать агентом по путешествиям. Он сможет просто поехать во все эти путешествия сам и взять с собой меня. И, возможно, маму, если она пообещает не придираться и не шить мне дурацкие платья. Вот насчет Мелиссы я не уверена. Я вспомнила, как она фыркала от смеха. Наверное, ей придется остаться дома, совсем одной.

Когда все получили по куску именинного торта, мы вернулись назад в главный зал и уселись на полу, а клоун по имени Чам-Чам стал нас развлекать. Белоснежка прижалась ко мне и прошептала, что ей не нравятся клоуны, особенно такие, как этот Чам-Чам, – с белым лицом и красным носом. Я обняла ее и сказала, что Чам-Чам кажется вполне симпатичным и дружелюбным клоуном и нисколько он не страшный.

Вдруг Чам-Чам поймал мой взгляд. Он осмотрел мое искусно сделанное ужасное платье и сказал:

– Ах, наверное, именинница – это ты! А не хочешь выйти на сцену и помочь мне с моими волшебными фокусами?

Так уж получилось, что в этот момент настоящая именинница была в туалете. Это был слишком хороший шанс, и его нельзя было упустить. Мне всегда очень хотелось делать волшебные фокусы.

И я вскочила на сцену.

– Я с удовольствием буду вашим ассистентом, мистер Чам-Чам, – сказала я.

Сначала мы делали несколько скучных фокусов. Я должна была держать выбранные карты и тянуть ниточки от носовых платков из его кармана. Потом он взял в руки высокую шляпу, и у меня заколотилось сердце. Он что, собирается вытащить из этой шляпы кролика? А если так, то даст ли он мне его подержать?

У нас дома не было никаких домашних животных. Маме совсем не нравилась идея завести кого-нибудь, она говорила, что от них только беспорядок. А может, против одного малюсенького кролика, который в основном живет в шляпе, она не будет возражать? Можно было бы назвать моего кролика Волшебником, и мы вместе могли бы показывать фокусы.

– Проснись, проснись! – сказал Чам-Чам. – Ну, маленькая именинница, я же сказал – постучи по верху шляпы волшебной палочкой!

– Она не именинница! Это я именинница! – взвизгнула Элайша, вбежавшая в зал.

И миссис Иванс стащила меня со сцены. Пришлось только смотреть, как Элайша вытаскивает из шляпы замечательного крольчонка с висячими ушками. Чам-Чам тут же сделал пас и быстро убрал кролика, так что Элайша его даже совсем и не держала. Но зато потом она участвовала в самом лучшем фокусе. Она легла в большой ящик (это был настоящий подвиг, поскольку ее в этом платье, да еще с тремя слоями нижних юбок из марли, было слишком много, чтобы в него втиснуться), и ее распилили пополам! Как бы я хотела, чтобы меня распилили пополам! Это было бы так здорово! Одна половина могла бы оставаться дома с папой, рисовать Могучую Марту и смотреть DVD, а другая могла бы пойти в школу и бегать и играть в футбол. Элайша была смертельно напугана, казалось, она вот-вот заплачет. Миссис Иванс тоже не выглядела счастливой. Наверное, она боялась, что драгоценное платье тоже будет распилено.

Хотя пила Чам-Чама казалась довольно острой, я не думаю, что он пилил по правде, потому что Элайша вернулась обратно на сцену абсолютно невредимая, ее платье нигде не было даже разрезано, и вообще не было видно никаких следов крови. Чам-Чам закончил свое представление игрой на этой самой пиле, как если бы она была музыкальным инструментом, а мы все ему подпевали.