Один из них мертв - Медина Мирай Страница 7

Свет начал рассеивать затянувшуюся тьму. Ангела отходил ото сна. Он не чувствовал тела, того словно не было. Где-то в стороне слышались чьи-то голоса, но Эрар не нашел в себе сил повернуть голову к источнику звука.

– Это невозможно, – сказал женский голос.

– Именно так, мисс Анна, – ответил бездушный мужской голос.

Головная боль не дала дослушать диалог. Глаза закрылись, и Ангела снова погрузился в сон.

* * *

Новая тьма была иной – знакомой и приятной. Это ночь сменила жуткий день.

Тяжелые веки не желали подниматься. Силы прилили к Ангеле, и он пошевелил задеревеневшими пальцами, после чего повернул голову в сторону. В темноте различалась фигура человека, сидевшего в кресле рядом.

«Спит», – заключил Ангела, пытаясь угадать, кто же это мог быть.

Он предпринял слабую попытку сесть на кровать, но она обернулась острой болью в теле, сопровождающейся болезненным мычанием.

Некто в кресле дернулся и повернулся.

– Ты очнулся? – это был молодой мужской голос.

– Рей? – предположил Ангела, и, судя по тому, что не последовало отрицаний, оказался прав. Рейден сел перед ним на корточки.

– Боже, какой же ты идиот! – Он бросился на друга, придавливая его к кровати.

– Больно! – выкрикнул Ангела. Режущая боль атаковала с удвоенной силой.

– Прости. – Красс отстранился.

– Я ведь в больнице? Что случилось?

– Произошел сбой в системе лифта, и вы стали падать, – ответил Рейден.

Ангела начал вспоминать некоторые детали случившегося. Тело пробрала ледяная дрожь, когда перед глазами вновь предстали закрывающийся лифт, напуганная до слез девушка и кнопки, на которые он от страха нажимал без разбору.

– А как же?..

– Ей повезло меньше, – признался Рейден с наигранным сожалением.

– О нет! – Эрар представил раздавленный труп несчастной. – Я мог ее спасти…

«А ведь за пять минут до смерти она ходила по магазинам, строила планы на завтрашний день, на будущее, мечтала. Теперь она уже никогда не воплотит все это в реальность».

После такого начинаешь больше ценить жизнь, ведь отчетливо осознаешь, как много потеряешь, если с тобой вдруг произойдет несчастье.

– Ты ничего не мог сделать, – твердо произнес Рей. – То, что ты выжил, врачи иначе как чудом назвать не могут. Поразительнее всего, что у тебя нет ни одного перелома. Единственное… – Он замялся. – Почти все твое тело покрыто порезами.

– А все думаю: почему не могу двигаться? – глухо произнес Ангела.

– Со временем раны затянутся, но могут остаться шрамы. На руках и ногах они будут не особо видны и со временем сольются с кожей, но на животе и груди – не хочу пугать тебя – вряд ли.

– Ничего, одним шрамом больше, одним меньше… – Эрару хотелось разрядить обстановку и позволить почувствовать облегчение не только другу, но и себе.

– Прекрати! – голос Рейдена стал резче. Он подвинулся к Ангеле, будто сквозь ночную пелену пытался разглядеть изумрудные глаза друга. – Ты чуть не погиб, потому что я начал с тобой спорить. Ты бы успел вывести ту девушку, и все бы обошлось, но… – его голос заметно охрип, и он сжал кулаки. – Это я во всем виноват.

– Рей, – прошептал Ангела и взял его за руку. – Все хорошо, я ведь выжил.

– Но как тебе это удалось? Как удалось предвидеть, что произойдет падение лифта?

Глубоко в душе Эрар знал ответ на этот вопрос, но он был настолько нереальным, что выразить его словами не представлялось возможным. Это как когда задумываешься о сотворении вселенной, представляешь ее красоту и чувствуешь, что вот-вот сможешь объяснить необъяснимое, рассказать о том, что находится за гранью видимого, но слов, с помощью которых ты мог бы это сделать, просто нет. А потом мысль теряется, и тебя вновь тревожат лишь проблемы сущности бытия.

– Мне стало нехорошо, и я не захотел заходить в лифт.

– С тобой вообще происходят необъяснимые вещи. – Рейден встал было с кресла, но сел обратно.

– Что такое? – спохватился Ангела.

– Если честно, чувствую себя плохо в последнее время, – прошипел Красс, вцепившись в мягкую обивку кресла. – Я пойду, а ты отсыпайся. – Он направился к выходу из палаты, но, когда уже потянулся к ручке двери, остановился и, не оборачиваясь, тихо произнес:

– Я очень рад, что ты жив.