Последний воздушный пират - Крис Риддел Страница 61

Вскоре от этой воды все заболели чёрной лихорадкой. Я продержался на ногах чуть дольше остальных, но затем болезнь подкосила и меня. Меня жутко рвало, желудок выворачивало наизнанку. И в конце концов я потерял сознание. Я никогда не узнаю, сколько дней и ночей я провалялся на палубе, пока «Бегущий-по-Небу» плыл над Дремучими Лесами без руля и без ветрил. Меня лихорадило, бросая то в жар, то в холод, крупная дрожь била меня, корёжа тело.

Плут сочувственно кивнул. Он-то хорошо знал, что делает с человеком тяжёлый приступ лихорадки.

— Занимался рассвет, когда я, очнувшись, открыл глаза и сел. Голова у меня шла кругом, перед глазами всё плыло, а в желудке урчало. Холодная влажная дымка тумана плыла в воздухе. Вся моя одежда, волосы и даже деревянная палуба «Бегущего-по-Небу» были окутаны тонкой склизкой пеленой. С трудом поднявшись на ноги, я огляделся вокруг.

Растительности подо мной больше не было видно — только камни, бесконечное пространство, занятое лишь валунами грязно-серого цвета да иссечёнными глубокими трещинами скалами. Я сразу же узнал это место. Как-то раз мне довелось побывать здесь, и эта равнина наполнила мне душу леденящим ужасом. Это были Земли Края, жуткая, заброшенная местность, где бродят густые туманы. Такой пейзаж может привидеться только в ночных кошмарах.

Именно там, в Землях Края, много лет назад я испытал чудовищный страх, о котором мне и сейчас нелегко поведать тебе. Для меня, Плут, Край связан с самыми тяжёлыми, пугающими меня до сих пор воспоминаниями, потому что именно там я повстречался с Хрумхрымсом.

Плут открыл рот от изумления:

— С Хрумхрымсом? Но как? Когда?

— Настанет время, и я расскажу тебе всю историю, от начала до конца, — пообещал капитан Прутик. — А пока достаточно будет того, что я чудом остался жив и дал себе клятву никогда не возвращаться в эти проклятые земли. Но судьба распорядилась иначе. Мой бедный, истрёпанный бурями небесный корабль занесло ветром именно туда. Я осмотрел «Бегущего-по-Небу». — Глаза у капитана подёрнулись грустью. — Я не увидел никого из своей команды. Куда они все подевались? С момента, как я очнулся, я не слышал ничьих голосов. Я звал их, кричал, но ответа не было.

Я бросил штурвал и помчался на верхнюю палубу. Там я и нашёл их. Всех троих. Ах, Плут, — простонал он. — Все трое были мертвы. И Тугодум. И Тарп Молотобой. И даже бедняга Вырвиклок, огромный, могучий тролль из Захолустья, не смог противостоять чёрной лихорадке, напившись болотной водицы. — У капитана в горле встал ком. — Их распростёртые тела валялись на холодной, мокрой палубе, они застыли, раскинув руки, в муках предсмертной агонии, и лицо каждого было искажено страхом и болью. Да, все они умерли жуткой смертью. — Капитал сглотнул слюну. — Я совершил похоронный обряд над ними, стараясь достойно проводить их в последний путь. Это было самое малое, что я мог сделать для команды, которая служила мне верой и правдой.

Капитан замолчал, и Плут заметил, как небесный пират тайком смахивает слезу. Мальчик тоже чуть не расплакался.

— Теперь ты видишь, Плут, что я потерпел полную неудачу. — Капитан Прутик сделал глубокий вдох. — Возвращаться обратно в Дремучие Леса было невозможно. Я никогда бы не смог справиться с кораблём в одиночку. Поэтому я привязал «Бегущего-по-Небу» к выступу одной из скал — этот уступ, как скрючившийся демон, нависал над бездной, повернувшись спиной к восходящему солнцу, — и ушёл.

— Вы хотите сказать, что «Бегущий-по-Небу» всё ещё там? — ахнул Плут.

— Эх, парень, — вздохнул капитан, — если он ещё не сгнил или Каменная Болезнь не погубила его, мой корабль должен быть там. В то утро, когда я покинул его, моросил мелкий дождик. Мне казалось, что он был в прекрасном состоянии, как бури ни трепали его. И выглядел великолепно, паря над голой, заброшенной землёй, — жестокое напоминание о том, что утрачено навек. — Он помолчал. — Последний небесный корабль. — Капитан Прутик снова сделал длинную паузу и, тяжело вздохнув, продолжил грустное повествование: — Мне потребовалось три дня, чтобы пересечь коварные и зловещие земли Края, и я шёл вперёд ещё недели две, пока случайно не натолкнулся на группу кочующих дуркотрогов, которые дали мне пищу и кров. И с тех пор я брожу в одиночку по Дремучим Лесам.

Я один остался в живых из всей команды. И хотя я стар и болен, но всё ещё не потерял надежды. Каждое утро, проснувшись, я смотрю на горизонт и отправляюсь на поиски Риверрайза, и каждый вечер, ложась спать, я вспоминаю своих погибших товарищей.

До сих пор я чётко вижу их лица, Плут. Гум. Моджин. Лесорыб. Они не держат на меня зла.

Иногда мне хочется, чтобы они проклинали меня. Свет надежды и доверие, которое я читаю в их глазах, в тысячу раз хуже. Я предал их, Плут, — сокрушался капитан. Голос у него сломался. — Они верили в меня. Мои бедные, погибшие друзья. — Он закрыл лицо руками. — Меня преследуют воспоминания, в памяти встают все те, кого я знал когда-то, и мёртвые, и живые, проходя длинной чередой. Я никогда больше не увижу эти лица. Мой отец. Тунтум. Старые профессора Света и Тьмы. Буль. Шпулер. Колючка. — Он покачал головой. — И Верховный Академик Санктафракса. Я помню, как он смотрел на меня в то утро, когда я отправлялся в путешествие, и как он махал мне рукой на прощание.

Плут понимающе кивнул. Всё вернулось на круги своя. Капитан заканчивал свой рассказ:

— Я видел радость и предвкушение новизны, которые прямо-таки светились в его улыбке. Как высоко он держал голову! Какая надежда сияла в его глазах! Когда-то он был моим подмастерьем, а теперь стал Верховным Академиком Санктафракса! Я так гордился им!. — Капитан повесил голову. — Мой бедный, милый Каулквейп!

— Каулквейп? — изумлённо переспросил Плут. — Мне известно это имя!

— Да, Каулквейп Пентефраксис, — горько промолвил Прутик. — Умер много лет назад — погиб от руки тирана, Вокса Верликса. Я узнал о его смерти на Озёрном Острове.

Плут вздрогнул. На память ему пришли слова Ксанта: «Я такой же узник Башни Ночи, как и мой друг Каулквейп, к которому я должен вернуться». Несмотря на лихорадку, терзавшую его тело, он чётко запомнил то, что сказал ему Ксант: «Именно от него я услышал рассказы о Дремучих Лесах и о его приключениях вместе с Прутиком, капитаном воздушных пиратов».

Плут вскочил на ноги. Друг капитана и заключённый из рассказов Ксанта — это одно и то же лицо!

— Он был так молод, — продолжал капитан Прутик, — а я оставил его одного, поручив ему перестраивать Санктафракс, а сам отправился в путешествие, закончившееся полным провалом. Ах, если бы я добрался до истоков реки, до Риверрайза, я мог бы вернуться и помочь ему. Тогда, быть может, он был бы жив!

— Он жив! — воскликнул Плут, не в силах сдержаться. Парочка толстолапов, прервав песнопения, с любопытством глянула на него. Плут схватил капитана за обе руки. — Он не погиб! — кричал мальчик. — Каулквейп жив!