Агония - Эмма Клейтон Страница 6

— О, боже, — воскликнула мама, — что они делают?

— Я же сказала, — терпеливо пояснила Элли, — строят волшебный дворец!

— Ну, это не для нас, — пробормотала мама.

Забыв о булочке, она опустилась на край дивана и уставилась на компьютерную модель будущей постройки, которая вращалась вокруг своей оси, предоставляя зрителям возможность вдоволь налюбоваться этим чудом.

— Этот дворец для богатых. На втором ярусе поселятся одни богатеи, а бедные люди вроде нас останутся здесь, внизу. К тому же из-за этих башен у нас совсем не будет солнца.

Тогда Элли не поверила маме, она даже слегка рассердилась на нее: ну почему мама всегда спорит с ней?! Вот, к примеру, когда речь заходит об убитых животных, мама только машет на Элли рукой и говорит, что она ничего не понимает. Однако сейчас, когда Элли летела над улицами нижнего яруса, который жители Лондона прозвали Царством Теней, она убедилась, насколько права была мама. Погруженные в полумрак улицы, грязные закопченные стены домов производили удручающее впечатление. Она лавировала между гигантскими бетонными сваями, на которых держались постройки второго яруса; рокот двигателя, словно грохот канонады, гулким эхом отдавался от стен и металлического потолка. Элли с ужасом думала о том, что миллионы людей живут в этом холодном подземелье, в тесных сырых домах, фундаменты которых утопают в воде. Они давно забыли, как выглядит небо и солнце, в то время как у них над головами возвышаются золотые башни волшебных дворцов, где обитают довольные жизнью богачи. Бедняки живут так, потому что уверены — другого выбора у них нет. Элли также знала: этих несчастных постоянно обманывают, и мир, в котором они живут, совсем не такой, как они привыкли думать.

— Но я расскажу им правду, — думала Элли. — И Мэл Горман еще пожалеет, что вообще родился на этот свет.

Элли нуждалась в передышке. Ей очень не хотелось задерживаться в этом кошмарном месте, но она безумно устала, и руки дрожали так, что она с трудом удерживала штурвал самолета. Элли приземлилась на крышу многоэтажки, многие окна в доме были разбиты, по стенам ползли трещины и пятна плесени. Элли заглушила мотор и, сдернув с головы шлем, откинулась на спинку кресла. Несколько минут она сидела неподвижно, прислушиваясь к надрывному плачу ребенка в одной из квартир на верхнем этаже.

Элли обернулась, чтобы взглянуть на Пака. У обезьянки был такой вид, словно ее пропустили через стиральную машину, а затем хорошенько отжали. Она сердито скалила зубы, черный хохолок на голове стоял дыбом, в больших человечьих глазах застыл ужас.

— Извини, Пак, так уж получилось, — с сожалением произнесла Элли.

Она не пыталась погладить его, понимая, что обезьянка вряд ли захочет, чтобы к ней прикасались. Вместо этого Элли нащупала под креслом пакет с едой. Оказалось, что пакет лопнул, и попкорн, орехи, кусочки сушеных фруктов рассыпались по полу. Элли наугад сгребла в горсть лакомство, которое она прихватила специально для Пака, и ссыпала ему на колени. Она наблюдала, как Пак деловито перебирал сладкую смесь, пока не нашел грецкий орех.

— Попробуй, это очень вкусно, — подбодрила его Элли. Пак внимательно осмотрел орех своими быстрыми карими глазами, подозрительно обнюхал и положил за щеку. — Умница, — похвалила Элли. — Теперь не так страшно, правда?

Она уже собиралась откинуть колпак над кабиной пилота и выбраться наружу, чтобы немного размять ноги, когда услышала вдалеке ровный гул самолетов. Элли не ожидала, что ее обнаружат так быстро. Она словно приросла к креслу — истребители приближались. Их появление застало Элли врасплох, впервые с момента побега ее охватила паника. Девочка сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться, но слезы сами собой бежали по щекам, подбородок дрожал, пока Элли сражалась с тугой пряжкой на ремне безопасности и натягивала шлем на влажные волосы.

«Ты должна быть готова к сражению, — повторяла про себя Элли. — Или мы погибнем».

Элли завела двигатель и, сорвавшись с крыши, бросила самолет вниз, где виднелась темная полоска воды — все, что осталось от некогда широкой и полноводной Темзы. Петляя между бетонными сваями, Элли уходила на запад к Барфорд-Норду.

Пробираясь через Царство Теней, Элли вскоре поняла, что ее решение лететь над нижней частью Лондона было ошибкой. Дома здесь были гораздо ниже, чем наверху, большинство зданий строились в девятнадцатом и двадцатом веках, когда проблема перенаселения еще не стояла так остро, поэтому единственным укрытием ей служили гигантские бетонные сваи. Плохое освещение было на руку Элли, и все же ей не удалось далеко уйти от своих преследователей — через пару минут на хвосте у нее висела целая эскадрилья истребителей Гормана. Они открыли ураганный огонь из лазерных пушек. Лишь чудом ей удавалось уворачиваться от смертоносных лучей; вспышки лазера то и дело вспарывали воздух вокруг самолета Элли, ослепляя ее, так что она почти не видела, куда летит. Они гнались за Элли, словно стая взбесившихся псов, полные мрачной решимости уничтожить ее и отомстить за смерть своих товарищей. Элли слышала у себя за спиной вопли Пака. Каждый раз, когда она бросала самолет в пике или совершала очередной умопомрачительный маневр, лавируя между сваями, обезьянка разражалась душераздирающим визгом. И каждый раз перед мысленным взором Элли возникали лица ее родных — мама, папа, брат. В последние минуты она думала о них и о бедняжке Паке, но преследователей было слишком много, а сил у Элли осталось слишком мало.

— НЕТ! — срывающимся голосом закричала Элли, когда луч лазера вспорол брюхо истребителя.

Многочисленные индикаторы на панели управления дружно мигнули и погасли. Неожиданно Элли оказалась в полной темноте. Самолет нырнул носом вниз и начал падать. Он падал, словно мертвая птица, вниз — туда, где поблескивало черное холодное зеркало воды.

* * *

После исчезновения сестры Мика перебрался на ее кровать. Одну стену их крошечной детской занимала двухэтажная пластиковая кровать, вдоль противоположной стены стоял шкаф, где они хранили свои вещи и игрушки, между кроватью и шкафом оставался узкий проход. Вынужденные тесниться в этом маленьком пространстве, Элли и Мика постоянно ссорились; особенно жаркими были споры из-за того, кому спать на верхней кровати. Мика требовал уступить это место ему, чем доводил Элли до бешенства.

— Так нечестно! — вопила Элли. — Ты всегда спишь наверху.

— Я первый занял это место! — заявлял Мика, поворачиваясь спиной к сестре.

— Нет! Слезай немедленно!

— Прекрати орать, Элли! Ты что, взбесилась?

Элли впадала в ярость — ухватившись за край одеяла, она пыталась стащить его с брата. Мика, продолжая лежать лицом к стене, из всех сил цеплялся за одеяло. Перетягивание одеяла продолжалось довольно долго, ни тот, ни другой не желали уступать.

— Я ненавижу тебя! — визжала Элли.

— Неправда, — невозмутимым тоном отвечал Мика, от чего Элли злилась еще больше, — ты любишь меня!

— Ха-ха, люблю! Да тебя никто не любит, ты, мерзкий гаденыш!