Наследство заморской тетушки - Елена Артамонова Страница 6

Но то, что Оля увидела, заставило ее окаменеть, начисто позабыв о своем дерзком плане. В озаренной лунным светом спальне было хорошо видно спящих девочек. Ни одна из них не покидала своей постели. А по комнате вдоль стены мягко, как кошка, двигался какой–то человек. При этом руки его быстро скользили по обоям, словно он поглаживал стену или прощупывал ее. Около старинной изразцовой печки, которая выполняла теперь лишь декоративную функцию, так как в санатории уже давно было проведено центральное отопление, он начал слегка простукивать оклеенную обоями поверхность стены. Стук получился негромким, но отчетливым. От этого размеренного звука по телу Оли начали ползать мурашки, а волосы зашевелились, явно собираясь подняться дыбом. Удивительно, но никто из спящих даже не пошевельнулся — либо луна так подействовала на них, либо зловещий незнакомец заворожил всех, или девчонки просто глубоко и крепко уснули после вечерней болтовни.

Оля тоже не могла пошевелиться, но не из

Елена Артамонова — г^^3^

за волшебного оцепенения, а потому, что она просто боялась это сделать. Ей следовало отступить в тень, скрыться, но захлестнувший страх словно приклеил босые пятки девочки к полу. Холодея от ужаса, она продолжала наблюдать. Несколько раз стукнув по стене, неизвестный вынул нож и аккуратно провел им по обоям. Недобрый свет равнодушной луны блеснул на лезвии: мужчина тем временем попытался просунуть нож в надрез и что–то подцепить им, но безуспешно. На секунду злоумышленник поднял голову и увидел стоявшую в дверях девочку. В один миг показное спокойствие сменил гнев. Сообразив, что его тайная миссия не удалась, мужчина начал яростно и беспорядочно кромсать обои, а потом со словами:

— Проклятая тетушка! — выпрыгнул в окно.

И тут Оля завизжала, не узнавая своего голоса. В один миг проснувшиеся девочки устроили страшный переполох, на все голоса вторя перепутанной Ольге. Из другого конца дома прибежала заспанная нянечка, с противоположного конца территории — охранник, но неизвестный злоумышленник, так ничего и не украв и оставив на память о себе изрезанные обои, бесследно исчез.

Проверив каждый закуток, как в самой даче, так и вокруг нее, и никого не обнаружив, охранник постарался убедить маленьких обитателей санатория, что они могут спать спокойно, пообещав дежурить под окнами до утра. Однако мало кто смог уснуть.

Завернувшись в одеяло и для надежности спрятав голову под подушку, Оля лежала на своей кровати, раздумывая о странном и жутком происшествии, которому была свидетельницей. Она больше не обращала внимания на бой далеких часов, не замечала, что за окнами потихоньку начало светать. Впечатлительная девочка видела перед глазами только острый, показавшийся ей огромным нож, на лезвии которого блестели блики лунного света.

А утром в санаторий пришел милиционер и стал расспрашивать девочек о том, что случилось ночью. Но, к его удивлению, никто ничего толком сказать не мог. Все спали, потом кто–то, кажется, Оля, громко завизжал — началась паника, крики. Во время такого переполоха никто не заметил спрыгнувшего с окна человека. И только оставленные на стене улики в виде порезанных обоев свидетельствовали о том, что в спальне действительно побывал преступник.

— Кто из вас Оля? — спросил милиционер, выслушав сбивчивый рассказ проспавших все самое интересное свидетельниц.

— Я Оля. — В дверях стояла маленькая девочка с темными косичками и большими испуганными глазами.

Милиционер скептически посмотрел на нее — совсем ребенок, вряд ли от нее удастся услышать что–либо вразумительное.

— Скажи, Оля, почему ты завизжала? — спросил он, наклонившись к ней.

— Я увидела маньяка, по–видимому, он совершал какие–то ритуальные действия, — неожиданно по–взрослому ответила малышка.

— Интересно, — оживился страж порядка, — и какие же именно действия он совершал?

— Он поглаживал стену, а потом стал ее простукивать, словно доктор больного.

Милиционер переглянулся с воспитательницей — похоже, девочка была большой фантазеркой.

— Ну, а зачем он изрезал обои? Это тоже ритуальное действие?

— Не знаю. Сначала он сделал один надрез и, просунув в щель лезвие ножа, попытался что–то отковырять или открыть. А потом он увидел, что я на него смотрю, и, вероятно, от досады начал беспорядочно кромсать обои. Видно, очень темперамент у него горячий, по–моему, он цыган.

— Цыган?!

Эта маленькая девочка не переставала удивлять милиционера — то не по–детски взрослыми рассуждениями и хорошим языком, то неожиданной версией о том, что преступник был цыганом. — Да.

— У нас здесь нет никаких цыган, и никогда не было, так что вряд ли ты права.

На самом деле милиционер знал, что в этих краях иногда действительно проезжали цыгане, но не хотел будоражить воображение и без того испуганных девчонок. Цыгане всегда вели себя законопослушно, опасаясь, что местные власти не позволят им останавливаться на старых стоянках, а потому никаких неприятностей, связанных с ними, в окрестностях Сосновки не было уже очень много лет.

— Выбросьте эти бредни из головы, — вновь повторил милиционер. — Никаких цыган здесь нет. Запомнили?

Оля потупилась — не могла же она сказать, что совсем недавно во время самовольной утренней прогулки видела в лесу настоящий цыганский табор. Но отказываться от своей версии девочка не хотела.

— У него и фигура и движения такие гибкие, быстрые, он похож на цыгана, — упрямо повторила она.

— Хорошо, допустим. А что было потом?

— Потом он выпрыгнул в окно, а я завизжала. Да, я забыла сказать, что он назвал меня «проклятой тетушкой». — Оля не смогла сдержать приступа смеха, который неожиданно напал на нее.

Впрочем, при этих словах смех охватил всех: детей и взрослых. Очень уж не походила эта маленькая девочка на чью–то тетку.

— Да, видно, малый здорово перебрал, если принял ребенка за свою тетушку, — заключил милиционер, справившись с неуместным весельем. — Тогда все ясно. Наверно, парень решил, что залез к себе домой, и никак не мог найти дверь в соседнюю комнату — потому и щупал стену. А тут ты появилась, вот он и принял тебя за родню.

Милиционер вновь захохотал — и оттого, что было смешно, и оттого, что дело так неожиданно и благополучно завершилось.

Версия о пьяном, который перепутал санаторий с домом своей тетки, показалась такой правдоподобной, что все сразу успокоились. Единственным человеком, который не разделял ее, была Оля. Может быть, потому, что человек, которого она увидела, не был похож на пьяного, а может быть, потому, что ей хотелось видеть в ночном происшествии нечто таинственное, загадочное, а не простую ошибку какого–то алкаша. К тому же девочке не давали покоя воспоминания о цыганском таборе, который она видела в прошлое утро. И эти два события упорно переплетались у нее в голове в единое целое.

Вообще–то Оля Канарейкина была самой обычной девочкой, разве что не по годам развитой и начитанной. Она обожала смотреть по телевизору всевозможные взрослые триллеры и читать детективные книжки, а потому всерьез задумалась о странном ночном происшествии. За завтраком она задумчиво размазывала по тарелке картофельное пюре, рисуя вилкой затейливые бороздки.