Быстрый английский для путешественников во времени. Учебное пособие - Юрий Дружбинский Страница 51

— Sorry, — чуть не сбил его с ног какой-то взмыленный человечек в темно-синем костюме и помчался дальше.

— Скажите, а год-то какой сейчас? — крикнул Андрюха ему вслед.

— Nineteen eighty fourth! — откликнулся, даже не повернув головы, суетливый тип в синем, и еще прибавил ходу.

«На работу опаздывает, — подумал Андрюха. — Мелкий чиновничек какой-то. Акакий Акакиевич, как Катька мне из Гоголя рассказывала. Боится взбучки от начальства, у него прям на лбу это написано».

Забитый жизнью и начальством мелкий чиновник, пробежав еще три метра, свернул в дверь, перед которой стояли два полицейских в высоких касках. В руках у них были карабины с примкнутыми штыками. Полицейские щелкнули каблуками, изобразили ружьями «На-караул» и пропустили спешащего человечка внутрь, а затем снова стали по стойке «смирно».

Андрюха присмотрелся к дому чуть повнимательнее. Обычный лондонский трехэтажный дом, явно старинной постройки (как все в центре Лондона), солидный и добротный. Почему-то тускло-черного цвета, но все двери, окна и всякие там карнизики выкрашены белоснежной краской, из-за чего он смотрится очень нарядно и совсем не мрачно.

«Основательный такой домик, — решил Андрюха. — Малость посолиднее, чем у Шерлока Холмса».

— Даунинг стрит, 10, — подняв глаза, прочел он табличку на доме. — Интересно, а меня пропустят? Ну, скорее всего, нет, не всех же они пускают.

К удивлению Андрюхиному, полисмены пропустили и его, причем проделали точно те же манипуляции с каблуками и карабинами, что и минуту назад для опаздывающего Акакия Акакиевича. Вдобавок один из них, вытянувшись по струнке и взяв под козырек, расплылся в улыбке, назвал Андрюху мистером Ваткинсоном и заявил, что “Her Excellency is waiting”.

— Чего-чего? — пытался сообразить Андрюха, зайдя внутрь и поднимаясь по мраморной белой покрытой красным ковром лестнице. — Это «Превосходительство», что ли? Причем «ее», а не «его», это я слышал точно. Неужто сама королева? Да нет, королева вроде должна быть «Величество», то есть Majesty, как-то так.

Поднявшись туда, где, по его мнению, должен быть второй этаж, Андрюха никакого входа в помещение не обнаружил, а посему отправился выше, на третий. Там он наконец увидел красивую двустворчатую белую дверь, вроде той, что была в кабинете у Дарвина в Британском музее, но, разумеется, чуть поуже и пониже.

Андрюха рассудил логически, что раз место светское, то просто так дверь открывать нельзя, а непременно требуется постучать — чтобы те, что внутри, знали, что мы тоже приличиям обучены и не лыком шиты. И еще важно стукнуть посильнее — чтоб наверняка услышали, а вдруг они там глухие тетери.

Он сжал кулак, размахнулся и ка-а-а-ак….

Как вдруг за миг до его удара дверь стремительно распахнулась, и перед ним предстала женщина.

Нет, это была не женщина, а, скорее, наверно, дама…

С безукоризненно прямой осанкой, в изысканнейшем и строжайшем сером в мельчайшую клетку английском костюме. Андрюхе она улыбалась, и довольно приятно, но взгляд ее светло-серых глаз был тверд и строг.

«Нет, не дама! — мелькнуло у Андрюхи в голове. — Леди, именно леди — вот уж точное слово!»

— Уважаемый господин Ваткинсон, я рада приветствовать вас здесь, на Даунинг-стрит, в резиденции премьер-министра Великобритании, — произнесла леди.

Андрюха так и застыл с открытым ртом и занесенным кулаком. Леди, совершенно не обращая внимания на кулак, протянула ему руку для приветствия.

— Маргарет Хильда Тэтчер. Баронесса.

* * *

Плавным царственным жестом Тэтчер пригласила Андрюху войти.

Слегка обалдевший Андрюха перевел руку из позиции «А ну-ка, быстро открывайте!» в позицию «здрасьте», сказал баронессе “Thank you” и вошел в помещение. Быстро осмотревшись, он снова отметил про себя, что все здесь в высшей степени прилично и серьезно, однако никакой запредельной роскоши, подходившей в его представлении первым лицам государства — чего-то вроде Петербургского Эрмитажа, где он однажды был с экскурсией, — здесь нет. Обычная большая комната богатой городской квартиры. Ну, люстра висит. Наверное, хрустальная. Камин. На полу ковер, по виду довольно дорогой. В камине потрескивают дрова, а напротив камина стоят два больших уютных кресла, кожаных, довольно потертых и старых. Андрюхе тут же вспомнилось, как он сидел в одном из точно таких же коричневых кресел — просто вылитом, с точно теми же пятнами и царапинами — на Бейкер-стрит, 221-В.

Госпожа премьер-министр нажала какую-то кнопку, и через секунду из ниоткуда появился бесшумный то ли лакей, то ли дворецкий («Бэрримор, сэр», — вспомнилось Андрюхе). Человек поставил на низенький столик поднос с фарфоровым чайником, молочником и вазочкой с печеньем и исчез так же бесшумно и бесследно, как и появился.

Маргарет Хильда очень церемонно, как и подобает истинной леди, сказала Андрюхе “Sit down, please”, и села сама в одно из кресел, а Андрюха уселся в другое. Чувствовал он себя тут в первые минуты, конечно, чуточку скованнее, чем с Холмсом или Теслой — с теми тепло было как-то сразу, с самых первых секунд, а тут все же леди, да и глава государства как-никак. Но стоило ему вспомнить Чикаго тридцатых и ощущение легкого металлического холодка на стриженом затылке, как он сразу понимал, что прием ему здесь оказывают исключительно радушный.

— So, — мягко спросила Тэтчер. — What has brought you here?

— Вот! — воскликнул Андрюха. — Вот! Именно! По смыслу-то я понял — вы спросили что-то вроде «Что привело», или, может быть, «принесло» тебя сюда. То, что “brought” — прошедшее время глагола “bring” (приносить, приводить), это я знаю отлично.

Андрюха тут же вспомнил тот свой триумф у доски: первую в жизни пятерку по английскому, восхищенный Катькин взгляд и удивление Герундиевны. До чего же спокойно он объяснил тогда внезапно притихшему классу правильное правописание таких слов в прошедшем времени, или, говоря по-научному, во второй форме!

«Оу-ю-джи-эйч-ти»…

— Да, но вы ведь сказали “has brought”? Как это можно «иметь приносил»? Как можно иметь прошедшее время?

— Иметь прошедшее никак невозможно, вы правы, — с улыбкой ответила госпожа премьер-министр. — Точно так же, как и настоящее. Меня много раз приглашали на всякие там конференции по “Time management”, управлению временем. Я всегда отказывалась, ибо это нонсенс. Управляем мы лишь собой и своими финансами. А время иметь и им распоряжаться нельзя в принципе.

— А как же так? Что такое тогда вот эти все “have bought”, “have brought”, если не «иметь прошедшее»? — Андрюха был сбит с толку. — Выходит, если нельзя, но хочется — значит, иногда можно?

— Нет, нельзя категорически, — отрезала Тэтчер. — Знаете, в начале своей политической карьеры я имела неосторожность мыслить в той парадигме, которую вы сейчас описали. Проще говоря, если я считала своевременным начать сегодня до обеда войну с Аргентиной, а при этом мне докладывали, что корабли у нас все ржавые, снарядов всего пять штук и единственный боцман вчера ушел на пенсию — то я нападала на Аргентину.