Секретики, Чёртова башня и другие рассказы - Яна Варшавская Страница 5

– А ты принц, Балабушко?

– Нет, – ответил Лёшка.

– Коня белого можешь купить? – продолжал шуточный допрос папа.

– Не-а…

– Так чего же свататься пришёл? – удивился он.

– А зачем мне лошадь? – не унимался мальчишка.

Отец на минутку задумался и произнёс:

– И в самом деле, зачем? Ведь ты мою Янку на год моложе и на целую голову ниже… Зачем тебе это? Подрастёшь, приходи… Но, по большому секрету тебе скажу, девчонки, все как одна, о принцах мечтают. Хорошо бы было, чтобы ещё и на белом коне, – закончил шутить отец и закрыл створку.

Алёшка тоненьким прутиком чиркал что-то на асфальте под нашим окном. Вероятно, он пытался написать печатными буквами моё короткое имя.

Отец заглянул в мою комнату и, увидев, что я уткнулась лицом в подушку и заткнула уши, понял, что во двор сегодня я не выйду, переживая за то, что кто-то всё же мог услышать это признание и будет теперь дразнить: «Тили-тили тесто, жених и невеста!»

Он подошёл, присел на краешек кровати и спросил:

– Ачто, дочурка, пойдём на Озеро?

– Ура-а-а! – закричала я, моментально забыв о своём недавнем «позоре»…

Если обогнуть Полынное поле, пройти через лесополосу, то как раз и окажешься на берегу огромного озера. Скорее всего, оно не являлось настоящим природным водоёмом и, вероятно, это был какой-нибудь бывший карьер… Но только было оно необычайно чистое и очень глубокое. Названия ему никакого не придумали и говорили просто – Озеро. Однако писали о нём всегда с большой буквы. В этом нашем Озере водилась довольно крупная рыба, даже несколько видов. А вот купаться детям в нём не разрешали из-за его приличной глубины: сразу, почти у самого берега… На Озере плавали резиновые надувные лодки с рыбаками. А те рыбаки, у которых не имелось лодки, сидели вдоль берега.

Для нас отцом поход на рыбалку был настоящим отдыхом, но если ещё и поймаем рыбу, то просто большим днём, когда можно было похвастаться:

– Мы во-о-о-т такую рыбищу поймали!

Кроме червей на рыбалку отец брал обед. Это кефир для него и снежок мне, булку белого хлеба и несколько толсто нарезанных кусков докторской колбасы. В сумке также оказывались, на всякий случай, прихваченные журнал «Крокодил» и газеты «Труд», и «Советская Россия»… Отец говорил, что если клевать не будет, то хоть прессу на свежем воздухе можно будет просмотреть.

Когда поплавок надолго замирал, я, потеряв к нему интерес, брала журнал и рассматривала шаржи Кукрыниксов ^[5] или пыталась сначала прочесть, а потом понять анекдоты, напечатанные в том журнале… Потом наоборот, отец читал, а я во все глаза следила за удочкой. Домой мы приходили под вечер, уставшие, но страшно довольные. Поэтому, когда отец брал меня с собой, я всегда радовалась и с нетерпением ждала следующей такой рыбалки.

В тот день мы вернулись без улова, зато никто из детей нашего дома не смог пристать ко мне со своими дразнилками. Юркнув в свой подъезд, я быстренько поднялась на третий этаж. Когда наши сумки были разобраны, руки вымыты, отец предложил мне помочь ему в одном очень ответственном деле.

– Что за дело, папуль? – спросила я, сгорая от любопытства.

– Сегодня у нас с тобой очень важный день. Будем, наконец, завершать этажерку, – сказал отец и прихватил купленные заранее ручки и шарниры для её нижней тумбочки.

Детали были в смазке и завёрнуты в вощёную бумагу. Отец дал мне старую тряпку и сказал, что мне нужно очистить все эти грязные штуковины, пока он будет занят чем-нибудь другим.

Отец мастерил в нашем подвале, в маленьком закутке, который запирался на большой висячий замок. Я обожала бывать там вместе с ним и вдыхать запах свежеоструганных, слегка влажноватых досок. Мне нравилось играть с кудрявыми стружками, которые выходили из-под рубанка и закручивались как локоны у Буратино! У отца в мастерской стоял длинный верстак и небольшой стол. Висели полочки, на которых помещались баночки со столярным клеем, бутылки с лаками и краской. В жестяной высокой банке щетинками вверх торчали различные кисти и кисточки. Это и была вотчина отца, его столярная мастерская. Иногда отец подшучивал надо мной и говорил, что нам с Володькой надо было наоборот родиться – мне мальчишкой, ему девочкой…

Мой старший брат совсем не интересовался папиными рубанками и удочками. Гонял весь день на велосипеде или надоедал матери с просьбой научить его свистеть, как она. Мама, и правда, лучше всех во дворе умела насвистывать любые мелодии, даже те, которые слышала всего один раз, да и то очень давно.

Осмотрев этажерку придирчивым взглядом, отец, кажется, остался доволен…

– Ну-ка, дочка, где там шарниры? Сейчас дверцы навешивать будем! Будет к моему дню рождения для всех подарок! Мы с мамой поставим свои книги на две верхние полочки, а вы с Володькой – на нижние, – сказал отец, заканчивая работу.

Этажерка вышла замечательная, с балясинами и перегородками и солидной тумбой внизу.

– А что же будет в тумбочке лежать, а, пап? – спросила я.

– Там? Романы из журнала «Иностранная литература» переплетем, вот там им самое место, – ответил отец.

– Пойду, позову Петра Корноухова… Как думаешь, дочь, вдвоём мы поднимем её? – спросил отец, выходя из мастерской.

– Думаю, да, – крикнула я ему в след…

А сама в уме стала прикидывать – какую же именно полочку мне лучше занять, пока Володька не вернётся со двора, чтобы досталось ему то, что останется. Как говорил отец, это и есть «закон джунглей», о котором я слышала, но не имела чёткого представления, как это применительно к нашей жизни будет… Ведь джунглей-то у нас нет… Откуда тогда закон взялся?

Вот! Всё стоит на своих местах: мамины любимые книги, «Гаргантюа и Пантагрюэль» и «Собор Парижской Богоматери», отцовские военные романы…

Я даже поставила «Гум-Гама» Евгения Велтистова и томики сказок Александра Пушкина. Все большие книги и особенно свою любимую – «Волшебник Изумрудного Города», потом книги стихов Агнии Барто и Маршака…На краешек тумбочки усадила плюшевого медвежонка. Теперь – совсем красиво!

Володька, почесав затылок, предложил мне за шоколадку расставить и его книги. Он их очень любил читать, но возиться сейчас с ними не хотел… Я вздохнула и сказала:

– И не нужно мне твоего шоколада…

Протирая каждую книгу мягкой салфеткой, я ставила их на самую нижнюю полку. Это была серия «с золотыми узорами», так я называла «Библиотеку приключений и фантастики»: Беляев, Стругацкие… Вторым рядом на той же широкой полочке расположилась серия книг «Зарубежная фантастика»: Станислав Лем, Илья Варшавский, Роберт Шекли, Айзек Азимов. Это были совсем маленькие книги, в мягких обложках.