Ая эН. Елка, которая пароход - Ая эН Страница 5

В одиннадцать тридцать семь Вика сказала:

– Ты не переживай, что у тебя мамы нет и что она неродная. Зато она блины делает и варенье. А у меня бабушка только под себя делает и вообще – Баба-яга.

– Как это – под себя делает? – не понял Петя. – Варенье под себя делает?

Вика засмеялась. Одновременно с этим она вытерла рукавом последние слезы и встала с пола.

– Чудной ты. Сразу видно, что у тебя мама неродная, ты жизни не знаешь. Она какашки под себя делает.

Петя покраснел. Раньше он не краснел, когда слышал неприличные слова. А недавно вырос – и стал краснеть.

– Хочешь посмотреть?

– Прямо сейчас?

За ушами потовых желез меньше всего, но Петя вспотел сначала за ушами. А потом уже весь целиком.

– Нет, не хочу. Давай сначала мультик посмотрим…

В одиннадцать пятьдесят пять стало ясно, что мультик они не посмотрят. Хотя Петя и уверял, что сто тысячу раз сам включал мультики, хотя Вика уже все выучила в школе, что полагается, но мультик на экране почему-то не появлялся.

– У вас телик испорченный, – вынесла вердикт Вика.

– Нет! Он целый!

– Значит, диск испорченный. Давай другой мультик смотреть.

Но Петя наотрез отказался смотреть старые мультики. Вместо этого он залез в шкаф, отвернулся и стал там сидеть и ни о чем не думать. А Вика стала ходить по квартире и все рассматривать. Хоть они и соседи, она редко тут бывала. В предпоследний раз – на прошлый Новый год, когда Петин дедушка наряжался Дедом Морозом. Потом еще раз с мамой заходила. А летом, когда у Пети был день рождения, она, как назло, болела ветрянкой.

Петя жил в шкафу, ни о чем не думал и краем глаза видел, как Вика вывалила из коробки его игрушки и стала собирать железную дорогу прямо посреди океана. Вот глупая! Пете было не жалко, что его дорога утонет. Пусть тонет! Теперь ему не нужны игрушки, он больше никогда не вылезет из шкафа. Так и будет жить на острове.

Зачем ему теперь вылезать? Раньше у него и так, конечно, мамы не было, но это на острове не было, а вообще в жизни была Петинамама, родная и хорошая, хоть и антиволшебница. А теперь… Теперь ему вылезать незачем. Мамы у него нет, и она неродная. Раз даже за украденные сигареты его в угол не поставили, как со всеми родными детьми делают… Ну, то есть не за украденные сигареты, а за украденные деньги и выкуренные сигареты…

Зачем ему вылезать? Он вообще никому не нужен, даже дедушке, который ушел. Катается теперь с ушибленной тетей Мариной на машине. И вообще…

Петя хотел заплакать, но у него не плакалось. Тогда он вспомнил, что он – мужчина. И понял, что не плачет не потому, что почему-то не хочется, а потому, что – мужчина. Это его обрадовало.

Вика упорно собирала в океане железную дорогу. Одна ее косичка расплелась окончательно, и занавеска золотистых волос висела над недостроенной железной дорогой. С установкой семафора возникли проблемы. Вика пыталась установить его прямо на развилке, а надо было – до развилки.

– Вика, а для чего ты – Вика?

– Что?

Петя не стал повторять свой вопрос, а вылез в океан и помог установить семафор.

В двенадцать восемнадцать паровозик с двумя вагонами отправился в путь.

Они были начальниками по очереди и даже почти не ссорились. Петя иногда вспоминал, что он – мужчина. А Вика его жалела, потому что он – неродной. И они не ссорились.

В двенадцать двадцать девять Вика опять предложила посмотреть мультик.

– Он же не работает.

– А мы другой посмотрим.

– А я старые не хочу.

– А мы другой новый возьмем.

– Где возьмем?

– На антресолях. Я видела, откуда твой дед достал.

– Я тоже видел.

– Так, может, там еще есть.

Они подтащили стремянку. Петя полез наверх, а Вика осталась внизу, чтобы страховать и переживать. Котенок нехотя приоткрыл один глаз на шум, но тут же прикрыл его обратно. Потянулся, свернулся в другую сторону и замер.