Сказка для Агаты - Елена Усачева Страница 5

«Что там?»

Пауза, пауза… Куда он пропадает?

«Переписка учителей. Крутняк! Они друг про друга такое вываливают…»

Агата приподняла один наушник. Ей показалось, что опять звонили. Нервная она стала последнее время. Кто будет звонить по выключенному телефону? А для матери вроде еще рано. Для матери она еще в школе. А то бы тоже телефон оборвала. У нее талант – звонить в самый неподходящий момент.

«Что там?»

«Держи свой дневник. Ставь хоть шестерки».

На экран вывалилась страница ее дневника. В графе «пользователь» значилось «классный руководитель». Чудненько! Андрюха вскрыл пароли дохлого электронного журнала, и теперь она может стереть мешающие ей жить «энки». Пускай их лучше не будет, чтобы некоторые не нервничали.

«Ты только не усердствуй. А то запалимся».

А что? Пятерок в ряд поставить, и пускай другие доказывают, что они не верблюды.

«Ништяк! Сейчас мы эту школу взорвем!»

Агата оторвалась от размышлений, что себе вывести по русскому – четверку или тройку.

«Что там у тебя?»

«Сайт «ВикиЛикс» продолжает свою работу».

Заблямкали сигналы пришедших писем.

«Что?»

Агата почувствовала, что наушники давят ей на голову, музыка впивалась в мозги. Сдернула их. На экран одно за другим выплывали письма. В первую секунду она не понимала, к кому это обращаются по именам Даша, Сережа, Мишка. Отчества пристроились сами. Дарья Викторовна, Сергей Игнатович, Михаил Алексеевич. Учителя писали коллегам письма, обсуждая занятия. Выглядело это прикольно. Они как маленькие дети обзывали друг друга дураками, козлами и неучами, не прощая малейших мелочей.

«Ты куда это хочешь?»

«Сейчас в открытый доступ выложу. Вот ржач будет».

«Запалишься».

«Не горюй».

Агата спешно убирала свои прогулы. На оценки времени уже не было. Выброшенные на всеобщее обозрение письма – полчаса, ну час, и сайт закроют, чтобы поменять пароли и все удалить. Тамошние админы тоже не дураки. Если Емеля выставил хотя бы одну защиту, то у него есть шанс прожить до вечера. Нет – его вычислят на раз.

«Глуши компьютер!»

Бесполезно, Андрей – тормоз.

Агата сохранила письма в отдельную папку, отправила страницу своего дневника в Сеть и вышла из Интернета.

Вот это история!

Тут же затрезвонил сотовый. Емеля. Хочет денег.

Деньги, деньги, дребеденьги… Их надо было где-то взять.

Сегодня в холодильнике нашлись рыбные палочки в панировке и рис. Вчерашние котлеты были лучше. Но и так сойдет. Палочка крошилась в руках, панировка сыпалась на пол. В большой комнате вечный полумрак, летают пылинки. У матери один недостаток – она не делает заначек. Деньги хранит на карточках. Они лежат в шкафу. Пароли – в голове хозяйки. Если еще продукты по материной карточке отпустят, то денег точно не выдадут. Две тысячи, две тысячи, где вы? Наверное, в этой шкатулочке.

На деревянной коробке вырезана птица с запрокинутой вверх и чуть назад головкой. Вокруг нее расходились завитки и загогулинки. Под птицей – бусы, браслеты, кольца, завалявшиеся сережки. Странно, мать никогда не прокалывала уши.

Серебряное колечко с бордовыми камешками само запросилось в руку. Тонкий серебристый ободок. Восемь лепестков цветка и конусовидная серединка. Все это в серебряном окружении. На внутренней стороне кольца печать и цифры «925». Серебро. А камни, значит, какая-нибудь полудрагоцень. За две штуки сойдет.

Агата сунула кольцо в карман и пошла одеваться. Надо было поймать Емелю до того, как его сграбастает администрация сайта.

Когда она распахнула дверь, первой ее мыслью было, что она попала в страну кошмаров. Перед ней стоял Ванечка Стрельцов. В очках, невзрачный, темные прилизанные волосы. Он просто стоял, просто смотрел. Если бы рука была поднята, чтобы позвонить, – это еще было бы понятно, но вот так протаптывать чужой придверный коврик – это уже вампиризмом попахивает.

Агата обошла одноклассника, захлопывая дверь. Теперь, чтобы запереть ее, надо было надавить на ручку. И как раз Стрельцов мешал это сделать.

– Отойди, – буркнула Агата, легонько подталкивая Ванечку посторониться.

– Я принес тебе уроки, – тихо произнес Стрельцов. Он и правда в руке что-то держал.

– Положи, я потом возьму.

И он положил. Наклонился и уронил свои тетрадки на коврик.

– Тут всё за те две недели, что ты пропустила.

Агата глянула на стопку.

– Ага, – согласилась она. За две так за две, кто ж спорит. Она последний раз повернула ключ и сунула связку в карман. – Бывай.

Мир строится из свободных людей. Стрельцову хотелось что-то принести – он принес. Ей не хотелось брать – она не взяла. Вот бы со всеми так было! Особенно в школе. Хочется – делаешь, не хочется – делаешь другое. Но только чтобы можно было выбрать. А то опять как у мамы получится – берет за руку и ведет. А хочет ли кто-нибудь туда идти, не спрашивают. И эти вечные ее приглядывания, мелкие поправки. Если была на кухне, обязательно потом пойдет посмотрит, все ли убрано, закручен ли кран, повешено ли полотенце. Противно.

Выручить за кольцо нужные две тысячи не удалось, дали только полторы. Но Емеля и этому был рад. Он вылетел на улицу возбужденный, со своей вечной улыбкой на лице. По секрету сказать, девчонки всегда считали его улыбку глупой. Потому что он улыбался в любых ситуациях – когда его ругали, когда его хвалили, когда мальчишки затевали свару, когда девчонки подшучивали над ним.

– Ну, чего? Успела?

– Ненормальный ты, – лениво произнесла Агата. – И дети у тебя такие же будут. На фига ты все это запалил?

– Зато посуетятся, зато побегают.

– В каждую эпоху должно быть какое-то количество самцов, лезущих под пулеметы. Их природа заранее заложила, чтобы было кого в расход пускать.

– Спокойно! Все путем.

– Вот и топай своим путем.

Агата остановилась, давая Андрею возможность от нее уйти. Но он обернулся. Губы дернула улыбка. Емеля славился особенно худобой. Во младенчестве, видать, плохо ел. С первого класса он был тощим доходягой с бледным лицом и веселой улыбкой. Все остальные парни – кто худел, кто толстел, кто мышцу качал, что живот наедал, а Емеля все так и оставался анатомическим скелетом с висящими мослами. Разве что вытягивался, но не более. Лицо худое, с острым треугольным подбородком и выступающим вперед носом, близко посаженные к переносице быстрые живые глаза. И пальцы. Нервные, постоянно что-то теребящие. Выпирают узелки суставов.

– Ну чего ты, чего? – встревожился Емеля ее пристальным взглядом.

– Еще у павианов так же. Есть альфа-самец. Каждый год меняется, потому что предыдущий дохнет под танком. Телевизор смотрел?