Сила Трех - Диана Уинн Джонс Страница 5

Айна, Гейр и Сири родились в Гарлесье. Отцом их был Гест, и был он герой. А вот как Гест прославился.

Гарлесье лежало на юге Низин, у дальнего конца старой великанской дороги. Это было самое большое селение и самое богатое. Заклинатели и мудрицы по всем Низинам качали головами, дивясь, отчего обрушилась на них лавина бедствий, однако долгие годы казалось, что проклятие обходит Гарлесье стороной.

Гарлесяне гордились своей удачливостью, что было довольно неразумно. Золота, шерсти и кож было у них в изобилии, как и соли, вина и дров. Овцы у них были многочисленнее и тучнее, чем у других обитателей Низин. Мед славился по всем селениям. Дома под курганом были крыты камнем, а пять колодцев — такие же круглые и под такими же каменными крышами, что и дома, — гарлесяне вырыли так, чтобы их не могли испортить ни дориги, ни другие напасти. Стены кургана под большими окнами были увешаны покрывалами, расшитыми яркими, сочными красками. И к тому же Гарлесье могло в какие-нибудь четверть часа выставить лучшее ополчение во всех Низинах: добрую сотню свирепых и отменно вооруженных бойцов. Не говоря уже о столь же воинственных женщинах и детях.

А для управления всем этим нужен был хороший, разумный вождь. Гарт, старый вождь, был как раз из таких. Но случилось так, что он скоропостижно умер, а обоих его сыновей убили в ту же ночь. Заслышав о том, что отец занемог, два сына Гарта поспешили с охоты домой, для быстроты решив отправиться одной из новых великанских дорог. Это был опрометчивый поступок. Проклятие настигло и великанов тоже, и их стало меньше, зато эти немногие окончательно превратились в жестоких вероломных тварей. Когда сыновья Гарта мчались домой по дороге, какой-то великан поймал их и раздавил. Так что, как верно заметила Мири, жена пасечника, которая была мудрицей, несчастья в конце концов добрались и до Гарлесья, оставшегося в итоге без вождя.

Вот так и получилось, что вождем Гарлесья стал Гест. Он был племянником старого Гарта и жил в кургане под названием Ольстров, который был куда меньше Гарлесья. К Гесту сразу же послали, однако гарлесяне сильно опасались, что из него не выйдет такого хорошего, разумного вождя, к какому они привыкли. Жители Ольстрова славились своими странностями и непостоянством, хотя ни одному гарлесянину и в голову бы не пришло звать их полудоригами, как это делали отхолмцы. Но все равно с ольстровитянами что-то было не так. А отец Геста, ольстровитянин, был ко всему прочему еще и заклинатель, а от заклинателей, как известно, добра не жди. Потом пронесся слух, будто Гест приведет с собой собственного заклинателя, некоего Банота. Тогда гарлесяне перестали сомневаться и начали роптать. Это что же выходит? Неужели гарлесские заклинатели для Геста уже и нехороши?

Когда же Гест прибыл в Гарлесье, то оказалось, ко всеобщей радости, что он человек искренний, красивый и веселый и что странностей в нем ни на грош. Был он мужчина рослый и статный, как и подобает вождю, да и сражаться умел отменно, это сразу было видно. Да и заклинатель Банот, судя по всему, был совсем безвреден, несмотря на застывшее у него на узком лице мечтательное выражение, свойственное представителям его ремесла. Вскоре стало понятно, что Гест привел его с собой только из задушевной дружбы. Гарлесяне все как один вздохнули с облегчением и начали плести интриги с целью женить Геста на Тилле, внучке старого Гарта. Ничего из этого не вышло. Гест вел себя с Тилле очень любезно, как, впрочем, и со всеми, но влюбился в Тилле и женился на ней вовсе не он, а Банот.

Гест пробыл в Гарлесье около месяца, когда прибыл посланец от Огга из Отхолмья. Огг приветствовал нового вождя и требовал, чтобы Гарлесье немедленно отправило к нему отряд вооруженных бойцов — помочь в борьбе с доригами. Услышав об этом, Гест весело и широко улыбнулся. Банот знал, что означает такая улыбка, и встревожился. Однако старые уважаемые гарлесяне значения улыбки не знали и поэтому отвели Геста в сторону и надавали ему советов. Они не знали, что Гест герой.

— Послушай, — сказал старейшина заклинателей. — Огг не имеет права так с тобой разговаривать. Может, он и старший из вождей, только договора у нас с ним не было. Вели мне передать ему отказ.

— Он отдает тебе приказы, потому что не может заплатить за помощь, — сказал золотых дел мастер. — Но у нас, гарлесян, собственная гордость!

И он удовлетворенно оглядел золото, сверкавшее на шеях и запястьях его сограждан.

— Я сумею отказать очень тактично, — заверил заклинатель.

— А зачем ему биться с доригами? — спросил Гест.

— Таков заведенный порядок вещей, — объяснила ему Мири, жена пасечника. — Мы против доригов, великаны против нас.

— Говорят, хороший дориг — мертвый дориг, — добавил старейшина кузнецов.

Пасечник, который всегда первым узнавал все новости, сказал:

— Дориги издавна утаскивают под воду их людей и овец. А недавно они завели обычай сидеть в засаде возле Отхолмья в собственном обличье и набрасываться на всех подряд. Огг предупредил своих, чтобы без терновой ветки в Низины не выходили, только теперь дориги терновника не боятся, не то что прежде. Вот ведь выдумали — выслеживают охотников, прикидываются дичью, заманивают, а потом принимают свое обличье и убивают. Сам знаешь, какие они хитроумные.