Принц и нищий - Марк Твен Страница 5

Толпа травила и преследовала принца в течение многих часов,а потом отхлынула и оставила его в покое. Пока у принца хватало сил яростноотбиваться от черни, грозя ей своей королевской немилостью, пока он могпо-королевски отдавать ей приказания, это забавляло всех, но когда усталость,наконец, принудила принца умолкнуть, он утратил для мучителей всякуюзанимательность, и они отправились искать себе других развлечений. Принц сталозираться вокруг, но не узнавал местности; он знал только, что находится вЛондоне. Он пошел куда глаза глядят. Немного погодя дома стали редеть, прохожихвстречалось все меньше. Он окунул окровавленные ноги в ручей, протекавший там,где теперь находится Фарингдон-стрит, отдохнул несколько минут и снова пустилсяв путь. Скоро добрел он до большого пустыря, где было лишь несколькобеспорядочно разбросанных зданий и стояла огромная церковь. Принц узнал этуцерковь. Она была окружена лесами, и всюду возились рабочие: ее перестраивализаново. Принц сразу приободрился. Он почувствовал, что его злоключениям —конец, и сказал себе: «Это древняя церковь Серых монахов, которую король, мойотец, отнял у них и превратил в убежище для брошенных и бедных детей и дал ейновое название — Христова обитель. Здешние питомцы, конечно, с радостью окажутуслугу сыну того, кто был так щедр и великодушен к ним, тем более что этот сынтак же покинут и беден, как те, что ныне нашли здесь приют или найдут его вбудущем».

Скоро он очутился в толпе мальчуганов, которые бегали,прыгали, играли в мяч и в чехарду, — каждый забавлялся, как мог, и все страшношумели. Они были одеты одинаково, как одевались в те дни подмастерья и слуги. Укаждого на макушке была плоская черная шапочка величиною с блюдце, — она незащищала головы, потому что была очень мала, и уж совсем не украшала ее; из-подшапочки падали на лоб волосы, подстриженные в кружок, без пробора; на шее —воротник, как у лиц духовного звания; синий камзол с широкими рукавами, плотнооблегавший тело и доходивший до колен; широкий красный пояс, ярко-желтые чулки,перетянутые выше колен подвязками, и туфли с большими металлическими пряжками.Это был достаточно безобразный костюм.

Мальчики прекратили игру и столпились вокруг принца. Тотпроговорил с прирожденным достоинством:

— Добрые мальчики, скажите вашему начальнику, что с нимжелает беседовать Эдуард, принц Уэльский.

Эти слова были встречены громкими криками, а один наглыйподросток сказал:

— Ты, что ли, оборванец, посол его милости?

Лицо принца вспыхнуло гневом, он привычным жестом протянулбыло руку к бедру, но ничего не нашел. Все дружно захохотали, и один мальчишкакрикнул:

— Видали? Он и впрямь был уверен, что у него, как у принца,есть шпага!

Эта насмешка вызвала новый взрыв хохота. Эдуард гордовыпрямился и сказал:

— Да, я принц. И не подобает вам, кормящимся щедротами отцамоего, так обращаться со мною.

Слова его показались чрезвычайно забавными, и толпа опятьзахохотала. Подросток, который вступил в разговор раньше всех, крикнул своимтоварищам:

— Эй вы, свиньи, рабы, нахлебники царственного отца егомилости, или вы забыли приличия? Скорее на колени, вы все, да стукайте лбамипокрепче! Кланяйтесь его королевской особе и его королевским лохмотьям!

И с буйным весельем они все упали на колени, воздавая своейжертве глумливые почести.

Принц пнул ближайшего мальчишку ногой и с негодованиемсказал:

— Вот тебе покуда задаток, а завтра я тебя вздерну нависелицу!

Э, это уж не шутка! Какие тут шутки! Смех мгновенно умолк, ивеселье уступило место ярости. Голосов десять закричало:

— Держи его! Волоки его в пруд! Где собаки? Хватай его, Лев!Хватай его, Клыкастый!

Затем последовала сцена, какой никогда еще не видела Англия:плебеи подняли руку на священную особу наследника и стали травить его псами,которые чуть не разорвали его.

К ночи принц очутился в густо населенной части города. Телоего было в синяках, руки в крови, лохмотья забрызганы грязью. Он бродил поулицам, все больше теряя мужество, — усталый и слабый, еле волоча ноги. Он ужеперестал задавать вопросы прохожим, потому что те отвечали ему однимиругательствами. Он бормотал про себя:

— Двор Отбросов! Только бы хватило у меня сил не упасть идотащиться до него, — тогда я спасен. Родные этого мальчишки отведут меня водворец, скажут, что я не принадлежу к их семье, что я истинный принц, — и яснова стану, чем был.

Время от времени он вспоминал, как его обидели мальчишки изХристовой обители, и говорил себе:

— Когда я сделаюсь королем, они не только получат от меняпищу и кров, но будут учиться по книгам, так как сытый желудок немногого стоит,когда голодают сердце и ум. Эту историю я постараюсь хорошенько запомнить,чтобы урок, полученный мною сегодня, не пропал даром и мой народ не страдал быот невежества. Знание смягчает сердца, воспитывает милосердие и жалость.

В окнах зажглись огни, поднялся ветер, пошел дождь, —наступила сырая, холодная ночь. Бездомный принц, бесприютный наследниканглийского трона шел все дальше и дальше, углубляясь в лабиринты грязных улиц,где теснились кишащие ульи нищеты.

Вдруг какой-то пьяный огромного роста грубо схватил его зашиворот и сказал:

— Опять прошлялся до такого позднего часа, а домой, небось,не принес ни одного медного фартинга! Ну смотри! Если ты без денег, я переломаютебе все твои тощие ребра, не будь я Джон Кенти!

Принц вырвался из рук пьяницы и, брезгливо потираяоскверненное его прикосновением плечо, вскричал:

— О, ты его отец? Слава благим небесам! Отведи меня вродительский дом, а его уведи оттуда.

— Его отец? Не знаю, что ты хочешь сказать, но знаю, что твойотец я… И скоро ты на собственной шкуре…