Дитя Океан - Жан-Клод Мурлева Страница 4
Дитя Океан - Жан-Клод Мурлева читать онлайн бесплатно
— А живете где?
То же самое. Что ни спроси — туда, да и только! Ладно, думаю, разберемся по ходу дела. На койке за сиденьями у меня сложены одеяла. Я дотянулся, вытащил парочку.
— Нате-ка, накиньте!
Разделись до пояса. Свитера, рубашки поскидали, завернулись в одеяла. В кабине свалка, они в ней копошатся, прямо тебе кутята в корзинке. Я им говорю:
— Которые поменьше, могут перебраться на койку.
Повторять не пришлось. Полезли, карабкаются друг через дружку, друг по дружке. И не смеются, ни один. Вот это меня поразило. Потому что когда орава ребят лезет в одну койку, по-нормальному ведь это куча-мала, возня, хохот, правда же? А эти нет. Ну вот, в общем, со мной впереди остались двое старших и малыш между ними. Спрашиваю их:
— Сколько ему лет?
Молчат.
— А все-таки откуда вы, а? Сбежали, что ли?
Молчат. Ну, думаю, что-то с вами, братцы, не то.
Первая-то мысль у меня была — отвезти их всех в местную жандармерию. Только где она, та жандармерия, я даже не представлял, к тому же это мне бы разворачиваться пришлось. Вам хорошо говорить, а вы сами-то пробовали развернуть тридцатипятитонную фуру? Тогда я подумал: ладно, отложим до Перигё. Дотуда шестьдесят кэмэ, час езды плюс-минус, там их и сдам. Ну да, теперь я знаю, что был неправ, но после-то легко рассуждать. Не ошибается только тот, кто ничего не делает.
Пока я это обдумывал, пока прикидывал, как будет лучше, они, представляете, опаньки — и уснули, все как один. Жизнь — она странная, и не спорьте со мной.
Четверть часа назад я был один в кабине, слушал радио, и вдруг раз — и нас тут восемь. Семеро спят, один смеется: я. А чуднее всего то, что ровно перед тем, как их подобрать, я как раз думал о ребятишках — о своих. Точнее, о тех, которых у меня нет. Потому что мы с Катрин не можем иметь детей. У меня это прямо из головы не выходит, потому что я детишек ужасно люблю. Нам бы хоть одного, мы и то были бы счастливы как не знаю кто. Бывает, я себе представляю, как я его тетешкаю, воркую с ним по-всякому, а потом опомнюсь — я же один в кабине, сам с собой говорю, и такая тоска берет.
А тут эти на меня свалились как снег на голову, вот так вот, среди ночи, как бездомные котята какие. «Бедные ребятки» — так я подумал; как ни крепился, а жалко их было. Прикид у них, скажу вам, глаз не радовал. Не «Шевиньон», это уж будьте уверены.
Немного не доезжая Перигё есть одна деревня, там жандармерия прямо у самого шоссе. Не пропустишь. Я заруливаю на стоянку рядышком, мотор не глушу, вылезаю потихоньку, дверью не хлопаю. Перед тем еще глянул, как там малолетняя команда. И потопал к жандармерии. И вот чем хотите поклянусь, когда я уходил, они все спали без задних ног, ну, или уж очень ловко притворялись — посапывают, рты раззявили и все такое. Короче, подхожу к дверям. Звоню раз, звоню два. На втором этаже загорается свет. Еще через полминуты открывается окно, жандарм в пижаме спрашивает, чего надо. Я объясняю, причем негромко, что у меня в кабине такой вот выводок не пойми чьих котяток, и хорошо бы он на них поглядел. Он говорит, ладно, сейчас. Я закурил и жду. Дождь, смотрю, перестал. Тут он выходит, и мы вдвоем идем к машине.
Ладно, чего томить, вы и так, поди, догадались. Когда я открыл дверь, чтоб показать жандарму мой улов, хорошенький же у меня был вид: в кабине-то никого! Никогошеньки, ей-богу! Упорхнули. Все. Ф-р-р! — и нету. И ни забытого носка, ничего. Только два одеяла на пассажирском сиденье.
Мы все кругом облазили с фонариком — без толку. Пришлось глушить мотор и идти давать показания. В общем, отъехал я оттуда уже где-то в полчетвертого утра. Откуда они взялись, мальчишки эти, куда путь держали — тайна, покрытая мраком. Даже другой раз думаю — а вправду они были или, может, приснились? Я выехал со стоянки и покатил дальше, а погодя ни с того ни с сего взял и сказал — сам, один, вслух: «Удачи вам, ребятки», — и попытался думать о чем-нибудь другом.
Рассказывает Реми Дутрело, четырнадцать лет, брат Яна
Мы поснимали мокрое и закутались в одеяла. Ян угнездился между мной и Фабьеном, глаза закрыл, но я-то его знаю, я видел, что он не спит. Младшие улеглись вповалку на койку за сиденьями. Шофер сперва еще что-то спрашивал — куда мы да откуда, всякое такое. Я показал куда-то вперед. Он вроде бы на том успокоился. По крайней мере, больше не расспрашивал.
В кабине было тепло. Мотор урчал мирно так, уютно. Дорога стелилась под фарами, черная-пречерная под дождем, голые деревья тянулись к небу тощими пальцами; иногда мы проезжали какую-нибудь спящую деревню, потом опять поля… Вот так бы весь век и ехать в этом грузовике. Чтоб он катил да катил и не останавливался — всю ночь, всю дорогу, до самого Океана. Потому что ехал он на запад, это я точно знал. В ту сторону, куда Ян как-то раз показал нам пальцем из окошка нашей спальни, давно еще, в одну летнюю ночь. Показал и сказал:
— Вон в той стороне — запад. Небо там больше, чем здесь, и еще там Океан.
Океан… Мы тогда, помню, головы ломали, откуда он это взял, ему ведь было-то всего четыре годика, и никто ему не мог ничего такого сказать. Ну, правда, мы от него ничему уже не удивлялись. Во всяком случае, сразу поверили на слово и с тех пор как выглянем в это окошко, в упор не видим ни луговины папаши Колля, ни его яблонь, ни изгороди, ни пруда. Знай только смотрим — все глаза проглядели — на серую линию горизонта, и мы прямо видели, как небо там разрастается, и Океан видели. Даже слышали, как огромные волны раскатываются по песку: врраушшш…
В том-то и дело. Грузовик, который вез нас сквозь колдовскую ночь, — этот грузовик ехал на запад, я точно знал. Жалко было спать, и я удерживался изо всех сил. Представлял себе, что этот спокойный человек рядом со мной — наш отец. А хорошенькая женщина с фотографии на приборной доске — наша мать. Он нам как будто бы сказал:
— Собирайтесь, ребята, поехали кататься: беру вас с собой в рейс.
А она будто бы всполошилась:
— Куда это? Завтра в школу!
Но мы, все семеро, подняли крик, и ну ее упрашивать, и упросили. И вот едем с ним в грузовике. Они все спят. А я нет. Потому что старший не должен засыпать, как маленький. Он с отцом вместе не спит.
— Не устал, сынок? Спать хочешь?
— Нисколечко, — я как будто отвечаю, а сам гордый такой.
Потому что когда у тебя такой отец, который ночью ведет огромный грузовик, пока все спят себе по домам, едет совсем один и ничего не боится — тут, скажу я вам, есть чем гордиться.
Представить-то я это представил, но долго в такую игру не поиграешь. Не был этот мужик нашим отцом. У нашего грузовика нет, только трактор, да еще старая развалюха, которая зимой не хочет заводиться. Отец лупит по ней грязными сапогами и ругается так, что страшно становится.
А что будет, если мы обратно к нему в руки попадем? Я повернулся к Яну, чтоб он меня подбодрил, но вместо этого встретился глазами с Фабьеном. Он мне улыбнулся. Это значило: хорошо как, правда?
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии