Эксперимент «Ангел» - Джеймс Паттерсон Страница 4

Помню, мне было лет девять. Из оплетенного проводами окна лаборатории я в полутьме наблюдала, как ирейзеры гоняют по Школьному двору детенышей шимпанзе. Белохалатники только что сделали новую партию ирейзеров и учили их охотиться. Отчаянный визг обезьян — визг ужаса и боли — до сих пор стоит у меня в ушах.

Вот в чьей власти находится сейчас Ангел.

Почему не меня? Зачем понадобилась им малышка? Я бы может и смогла как-то выжить, а она-то наверняка пропадет.

Медленно принимаю вертикальное положение. Ноги дрожат и подкашиваются, а голова кружится так, что если бы Клык меня не держал, я бы снова свалилась. «Ее надо срочно вернуть, срочно, пока они ее не…»

В мозгу мелькают картины всяческих ужасов: Ангела загоняют насмерть, Ангела мучают, Ангела пытают. Глубоко дыша, стараюсь отогнать подальше эти кошмарные видения, восстановить равновесие тела и души.

— Ребята, в погоню! — оглядывая свою четверку, пытаюсь прикинуть, сколько осталось у нас сил. Мы все выглядим так, точно нас только что пропустили через мясорубку.

— В погоню… — Надж давится слезами.

— Готов, — Игги с трудом шевелит разбитыми губами.

Газман только молча кивает. На слова у него сил нет.

С ужасом понимаю, что плачу и что почти ослепла от слез. Не место сейчас слезам. Где слезы, там слабость. Призываю на помощь всю свою ярость. Сейчас только бешеный гнев придаст мне сил.

Тут Игги чуть наклонил голову. Вместе с ним вслушиваюсь в едва различимые лесные шорохи. Похоже, это слабый отзвук мотора.

Игги поворачивается в ту же сторону, откуда, как мне кажется, несется к нам тяжелое урчание.

Все вместе, сперва пошатываясь и ковыляя, но все увереннее набирая скорость, мы устремляемся на этот звук. Метров через сто лес крутым уступом обрывается над заброшенной дорогой. И тут, где-то в пятидесяти футах под нами, я вижу его.

Черный Хамви, или иначе Хамфри, [2]пыльный и заляпанный грязью, несется, подскакивая, по лесной дороге. Сердце у меня бешено заколотилось. Я точно знаю — в его ненасытном чреве моя маленькая девочка. Он несет моего Ангела туда, где смерть покажется ей счастливым избавлением.

Только не это. Пока я дышу, этого не случится.

— Вперед, за Ангелом! — отступаю шагов десять назад от края обрыва. Теперь места для разгона достаточно. Ребята расступаются, короткий разбег, прыжок в пустоту. Ветер подхватывает мои расправленные крылья.

И я лечу.

7

Теперь ты понимаешь, мой проницательный читатель, что ночные кошмары мало чем отличаются от реальности моей жизни?

Я и мои друзья росли в вонючем отстойнике под названием Школа. Нас создали ученые белохалатники, привив к человечьим генам птичьи хромосомы. Джеб тоже был белохалатником, но он нас пожалел. Сначала просто ухаживал за нами, а потом и вовсе нас украл и спрятал в нашем доме в горах.

Там мы и жили маленькой стайкой — шестеро детей-птиц, за которыми охотились ирейзеры. Теперь шестилетняя Ангел была у них в руках.

Сильный толчок вниз и снова вверх — я с удовольствием ощущаю, как слаженно действует мое тело и как плечевые мускулы и суставы контролируют тринадцатифутовый размах крыльев.

Круто разворачиваюсь в направлении Хамви. Быстрый взгляд через плечо. Надж уже прыгнула за мной. За ней Игги, Газман и последний — Клык. Плотным строем идем вниз на машину. Клык на лету подхватывает толстый сук и с размаху швыряет его Хамфри в ветровое стекло. Того чуть заносит. Боковое стекло опускается, оттуда высовывается ствол. Деревья вокруг меня звенят от пуль, а в воздухе пахнет пороховым дымом и горячим металлом.

Я свернула под защиту деревьев, продолжая преследовать машину. Клык еще раз долбанул ветровое стекло. В него стали палить сразу изо всех боковых окон, и он благоразумно взлетел ввысь.

— Ангел! — кричу я, — мы здесь, мы тебя спасем!

— Смотри, — бросает мне Клык, показывая на поляну впереди, где-то ярдах в двухстах. Сквозь деревья мне едва-едва виден зеленый абрис вертолета. Туда-то по ухабам лесной дороги и мчит Хамфри. С полувзгляда мы с Клыком понимаем друг друга: они будут переносить ее из машины в вертолет. Эти несколько метров — наш единственный шанс освободить Ангела.

Но все происходит страшно быстро: Хамфри резко тормозит, его заносит на грязи. Из раскрытой двери выскакивает ирейзер. Клык бросается на него с высоты вниз, но тут же отскакивает с окровавленной рукой. Два скачка — и ирейзер уже у люка вертолета. Второй, с оскаленной волчьей пастью, выпрыгивает из машины и что-то с размаху с силой бросает в воздух. Надж с криком хватает Игги за руку. Она едва успевает оттолкнуть его в сторону, как прямо перед ними, плюясь огнем и рваным металлом, взрывается граната.

Вертолетный пропеллер набирает обороты, и я устремляюсь к вертушке. Не отдам нашу девочку! Не дам посадить ее обратно в клетку в этом мерзком застенке!

Ари выпрыгивает из Хамфри. В руках у него мешок с Ангелом.

Страх, ярость и безнадежность горячат мне кровь. Ари швыряет мешок в открытую дверь вертолета и, подтянувшись, вскакивает следом. Конец. Они поднимаются в воздух.

С яростным воплем успеваю ухватиться за шасси. За нагретый солнцем металл держаться горячо и неудобно. Едва успеваю сложить крылья прежде, чем их чуть не переламывает надвое чудовищной силы воздушный водоворот, раскрученный мощным пропеллером. Сквозь закрытое стекло нижнего люка ирейзеры, осклабившись, тычут в меня пальцами. Ари поднимает автомат и целится в меня:

— Дай-ка я, подружка, открою тебе один секрет, — орет он мне. — Ошибочка у тебя вышла! Мы отличные парни. Пора тебе это понять!

«Ангел», — шепчу я в слезах. Коготь Ари сильнее давит на курок. Конечно, он выстрелит. И какой кому прок будет от меня от мертвой?

Сердце мое разрывается. Я отпускаю шасси и, устремляясь вниз, вижу, как из мешка высвобождается белокурая головка.

Моя девочка. Там, в вертолете, она летит навстречу неизбежной смерти.

И уж поверь мне, дорогой читатель, там, куда ее везут, есть вещи и пострашнее смерти.

8

Мы полуптицы и видим не как люди, а как птицы, на много-много миль. Потому мы нескончаемо долго видели, как все дальше и дальше вертолет уносил нашего Ангела. Невыносимая боль потери все сильнее сжимала мне горло. Я вынянчила Ангела с пеленок. На моих глазах проклюнулись у нее на спине поначалу слабенькие крылышки. А теперь ее от меня отняли, точно вырвали мне с мясом крыло, оставив рваную зияющую рану.

— Сестричка… — выл Газман, вжимаясь в землю и колошматя по грязи кулаками. Он всегда старается быть стойким мужчиной, но ему всего-то восемь, и только что у него на глазах ирейзеры похитили его сестру. Клык присел рядом с ним на корточки и ласково приобнял за плечи.