Раз ошибка, два ошибка… Дело о трёхголовой змее - Сильвия Макникол Страница 4

– Привет, – говорит Рене брату.

Он что-то мычит в ответ, не отрывая глаз от экрана.

– Привет, – говорю я Стар.

Она улыбается в ответ, хитро так. Ей нельзя доверять. Стар и Аттила вместе украли почтовый ящик, садового гнома и пару украшений к Хэллоуину, чтобы сделать инсталляцию. До того как всё благополучно разрешилось, она грозилась пожаловаться на Пинга в службу контроля за животными за то, что он разодрал ей нос.

– Сюда! Здесь змея! – кричит она, перебегая через дорогу вместе с Аттилой.

Перед ними резко тормозит большой зелёный кадиллак. Голос доносится из машины, как из бочки.

– Глупые дети! Вы можете оторваться от своих мобильников хотя бы на секунду? – кричит мистер Руперт. Он живет недалеко от Рене и, должно быть, только вышел под залог. Пару недель назад его арестовали за незаконное хранение оружия.

Стар улыбается и показывает средний палец. Вроде как по-дружески, хотя жест не слишком приличный.

Кадиллак срывается с места и мчится прочь. На бампере красуется надпись: «Поддержите наши войска».

– Чтоб его, этот телефон, – бурчит Аттила, замахиваясь, будто хочет швырнуть его подальше.

Стар перехватывает его руку.

– Просто приложение глюкануло, его ещё не доработали, помнишь? – Она забирает у парня телефон и качает головой. – Это гораздо круче, чем ловить покемонов. Просто надо сообщить разработчикам, в какой момент случилась неполадка.

– Чтоб его, этого Руперта! – ворчит Аттила.

Мы идём дальше.

– На их месте я бы не стал шутить с мистером Рупертом, – говорю я Рене. Миссис Руперт смастерила тот почтовый ящик, который они украли для инсталляции в галерее искусств Бёрлингтона, незадолго до своей кончины. Он очень дорог мистеру Руперту.

– А он может передумать и выдвинуть обвинение из-за кражи почтового ящика? – спрашивает Рене. На вечере в галерее мистер Руперт узнал, что ящик похитили Стар и Аттила. Но он всех простил, когда они получили приз зрительских симпатий за свою работу.

– Нет, ему нравится, что работа его жены выставлена в музее. И всё же с ним шутки плохи. Ему только дай повод поорать. – Рене видела, как он прочёсывал местность в военной форме, будто искал этот самый повод. Кто знает, что может его спровоцировать.

Мы идём дальше, и впереди уже виден дом нового клиента. Его легко отличить от других: на подъездной дорожке стоит огромный контейнер, в котором лежит куча обломков гипсокартона.

– Мама сказала, что они перекупщики, – говорю я Рене. – Но этот дом выглядит так, будто он развалился, как только его купили.

Я сворачиваю на дорожку и иду к рядам стоящих у дома горшков с фиолетовой савойской капустой.

– Ты что, не видел ту передачу? – спрашивает Рене. – Там рассказывали, как перекупщики находят старый дом подешёвке, ремонтируют и перепродают втридорога.

– Не-а, не видел.

Ключ оказался под вторым горшком.

– Стивен, привет! Как дела? – окликает меня велосипедист. Это Рыжий, семиклассник из нашей школы, со скейтбордом под мышкой.

– Да ничего, – бормочу я, но его уже и след простыл. Я открываю дверь.

Никто не лает. Странно. Можно смело сказать, что сторожа из Кинга не вышло.

– Думаешь, собака глухая или что-то в этом духе?

Рене пожимает плечами, и мы заходим внутрь. Нас по-прежнему никто не встречает и не лает на нас.

– Мама не сказала тебе, где Кинг бывает чаще всего?

Я качаю головой. Мы осматриваемся. Вся комната покрыта тонким слоем белой пыли, больше всего её на полу. И ни одного отпечатка лапы.

Стену, которая отделяла гостиную от кухни, снесли. Она-то и покоится теперь в контейнере на подъездной дорожке.

– Обычно собаки не любят грозу, – говорю я. – Наверное, он прячется. Я проверю первую спальню, а ты обыщи вторую.

В коридоре я сворачиваю в большую комнату, которая тоже завалена хламом. Ящики открыты, из них свисает одежда, будто вознамерившись сбежать. Стянутые с матраса одеяло и простынь валяются на полу. Я заглядываю под кровать и нахожу там коробку из-под пиццы с недоеденными корочками. Сомнений не остаётся: здесь никогда не было собаки, иначе она бы уже давно их съела.

Я иду к следующей двери, которая ведёт в огромную ванную с джакузи и заглядываю за унитаз. Никого. На всякий случай открываю шкаф. Только туалетная бумага и чистящие средства.

– Не-е-е-ет! Стивен, сюда, скорее!

Я бегу на голос. Оказывается, Рене в гостиной, в задней части дома. Она стоит у огромного аквариума и поглаживает белого бездыханного мышонка. На полу лежит крышка от аквариума, сделанная из сетки.

– Он такой холодный, – всхлипывает Рене, поглаживая мышонка одним пальцем. – Бедный малыш.

Я протягиваю руку и касаюсь его.

– Странно. Он мокрый, – я перевожу взгляд на потолок, – но крыша не течёт.

– Проверь аквариум, – говорит Рене. – Ни крошки корма.

Я разглядываю его, напряжённо размышляя. В аквариуме есть миска с водой и ветка, а ещё по дну разбросаны опилки. Над ним висит большая лампа. Она вдруг включилась.

– Электричество дали. – Я протягиваю руку к лампе. – Она здесь, чтобы ему было тепло.

– О боже! Это моя вина. Надо было прийти сюда раньше. Тогда он бы не успел замёрзнуть.

Он холодный, с него течёт вода… у меня начинает вырисовываться картина происходящего.

– Да он оттаивает!

– Я знаю. Помоги, принеси одеяло или что-нибудь … Погоди-ка. Но ведь ни в комнате, ни на улице не так уж и холодно.

– Точно, – отвечаю я. Третья ошибка за сегодня. Мы перепутали питомцев. Сначала предположили, что Кинг – собака, затем – что он грызун.

– Этот мышонок не Кинг, – говорю я Рене, – а его ужин!