Кэндлстон - пожиратель света - Брайан Дэвис Страница 38

Проспав несколько часов в одном из мотелей Миссулы, Билли вскочил и сел на кровати. Ему снились молнии — стремительные вспышки света на чернильно-черном небе. Сначала сон был мирный, точно далекая гроза, которую наблюдаешь в окне перед тем, как уснуть. Но затем молнии приблизились, норовя ударить его, в то время как он пытался укрыться в каких-то черных бесконечных тоннелях. Раскаленные добела стрелы били рядом, окружали и, наконец, загнали его в клетку из злобно пульсирующих прутьев чистого пламени. Один из прутьев дал ростки, точно у него вдруг выросли пальцы, и вцепился ему в грудь, сминая ребра и ударяя по каждому нерву, от кончиков пальцев на ногах до макушки.

Билли испустил слабый вздох и замотал головой. Фу-ты! Это почище звонка будильника.

Встав с кровати, он потянулся и зевнул во весь рот. Губы пересохли. Он поглядел на Уолтера, завернувшегося в одеяло, как гусеница в кокон. Мать Билли спала на второй кровати, повернувшись на бок и обнимая две подушки разом. Профессор расположился на раскладушке у двери. Его подушка свалилась на пол, а из-под одеяла торчала голая нога.

Билли протер глаза и наклонился, чтобы взглянуть на циферблат будильника, стоявшего на тумбочке. Шесть пятнадцать. Он встал и поскреб голову. Как мне не хочется их будить, но нам пора двигать. Пусть поспят еще немного, пока я буду в ванной.

Билли потащился в ванную, где горел свет, который они забыли выключить перед сном. На пути ему попался открытый чемодан профессора с книгой, лежавшей поверх одежды, — дневником Мерлина. Свет из приоткрытой двери падал на дневник.

Старинная книга была открыта на первой пустой странице. По крайней мере, так было совсем недавно. Билли глянул на ярко освещенную страницу желтоватого пергамента. На ней появился затейливый шрифт! Он подскочил к чемодану и опустился на колени, чтобы прочесть его.

— Мам! Профессор! Уолтер!

— Что? Что? — Мама успела только сесть на постели, Уолтер — застонать, а профессор уже подходил, приглаживая волосы и заправляя в брюки рубашку. Встав на колени, он на ощупь отыскал в чемодане очки. Пока он их надевал, подскочила мама.

Билли начал читать, сдерживая дыхание.

— «Никто не приставляет заплаты к ветхой одежде, отодрав от новой одежды, а иначе и новую раздерет, и к старой не подойдет заплата от новой. И никто не вливает молодого вина в мехи ветхие, а иначе молодое вино прорвет мехи, и само вытечет, и мехи пропадут, но молодое вино должно вливать в мехи новые, тогда сбережется и то и другое. И никто, пив старое вино, не захочет тотчас молодого, ибо говорит: старое лучше». [3]

Профессор вздохнул и поднялся, медленно снимая очки.

— Весьма любопытно. — Он шагнул к ванной и открыл дверь настежь, чтобы было светлее. — Это отрывок из Библии, — объявил он. — Одна из притч Христовых.

— И что это значит? — спросила мать Билли, водя пальцем по строчкам.

— У меня есть кое-какие догадки. Удивительно, что цитата дана в современном переводе, который появился через много лет после Мерлина.

— Да, проф, но разве в книге не говорилось, что мы сможем читать ее на современном языке? — раздался сонный голос Уолтера с другого конца их номера.

— Верно, Уолтер, вы правы. Какое, однако, удивительное явление: старый пророк изыскал способ сделать новую запись в книге через пятнадцать сотен лет, к тому же на незнакомом ему диалекте. Хотя, я полагаю, если рука способна начертать писания на стене вавилонского дворца, то всякое возможно.

Билли, потирая заспанные глаза, повернулся к учителю:

— Рука, профессор?

— Да. Об этом тоже рассказывает Библия. — Профессор снова надел очки и наклонился, чтобы перечитать текст. — Хорошо, что Мерлин освоил наш язык. Если бы он написал это по-латыни, мне пришлось бы ворошить старые пыльные учебники, чтобы прочитать его послание.

— Ну так что же это значит? — Мать Билли убрала руку со станицы и поднялась.

— Я знаком с традиционными трактовками этого отрывка, но затрудняюсь ответить, как они применимы к нашей ситуации. Поскольку мы ограничены во времени, мне бы хотелось обдумать это, пока мы готовимся к отбытию. Я поделюсь своими соображениями по дороге в университет.

Пока взрослые убирали постели, Уолтер сидел на своей кровати, зевая и потягиваясь. Билли знал, что ему нужно собираться, но не мог оторваться от книги. Впервые она заговорила не стихами, а прозой, и все же каждое слово этого послания было не менее загадочным. Может быть, оно продолжается на следующей странице…

Тайны непознанного влекли Билли, точно груз весом в тонну, висящий у него на шее. Следующая страница, пока неоткрытая и безмолвная, призывала его, как прекрасные сирены Одиссея. Одна часть сознания Билли решительно требовала, чтобы он перевернул страницу, в то время как другая шептала: «Нет, Билли. Это опасно». Он вспомнил предостережения, начертанные собственной рукой Мерлина, но это были тихие, далекие голоса, не то что вопли фурий у него в голове, тянущих его на следующую страницу. Да и само предостережение, казалось, лишь усиливает искушение. Что такого страшного может случиться, если он пренебрежет им? Если не попробовать, так никогда и не узнаешь. И никто не узнает. Разве это не трагедия — не познать мудрость, которая сама просится тебе в руки?