Вовк. О том, как Вовк запутался в Кривомирье - Роман Искаев Страница 37

– Выбраться? А ты ещё не понял?

Вовка замер.

– Не понял что?

– Действительно не понял. Так странно. Видимо ты тут и дня не просидел.

– Так, а что я понять то должен! – начал вскипать Вовка. Ему не нравились все эти недоговоры.

– Да то, что ты сюда попал не просто так. На тебе сделали много выигрышей, а потом, как… отработанный винтик, выбросили. Это же спорт, шоу, – говорил голос, – обычный бизнес в их понимании. Тут, так удачно для них, подвернулся ты, а завтра какой-нибудь другой простак. Всё просто.

Вовка сжал кулаки. Вот бы они сейчас ему встретились, он бы их всех так отмутузил, особенно этого Игоря. Теперь он даже не знал, кто ему не нравился больше: Игорь или чернявый.

– Эм, а откуда, – скрипя зубами, спросил Вовка, – откуда ты всё знаешь?

– Откуда?.. Ха! Да мне ли не знать! – горько рассмеялся голос, – Я тут уже достаточно давно, чтобы всё увидеть, понять. Я попытался найти справедливость, но не получилось. Видимо ты это слово забыл.

«Точно, справедливость!» – подумал Вовка, но тут же она куда-то вылетела.

И слово и его смысл. Потому вылетело, что Вовка его обменял на лицензию, и зацепиться теперь справедливости было негде в душе мальчика. Все, или почти все клетки заняты вирусом. Всё-таки бумаги и подписи имели в Кривомирье не формальное значение, как честно кривя душой, утверждали кривомирцы.

– Давно ты здесь? – спросил Вова.

После паузы голос ответил:

– Не знаю. Но только я всё понял. И знаю, что надо делать.

Вова не стал спрашивать, что тот понял, но неужели и ему надо было признать всю эту нечестность и вести себя как все! Если так, то можно притвориться, а потом… Тогда он обдурит этого Игоря, чернявого и того мерзкого владельца гонок. Для этого надо всего лишь притвориться, сговориться с кем-нибудь… То-то они удивятся! Каким же он всё-таки был наивным дураком!

– А! – крикнул он с досады и злости.

Теперь он таким не будет.

– А как тебя зовут? – немного спустя спросил Вова, когда хорошенько всё обдумал и решил обязательно поквитаться.

– Белый.

Теперь голос обрёл обладателя. Вовка попытался представить, как выглядит Белый. Если он сидит тут долго, то наверняка очень плохо: бледный, худой в оборванных одёжках.

– Белый, знаешь. Нам надо отсюда бежать, – высказал вслух окрепшие в голове мысли Вовка.

Белый не ответил, но зашикал.

– Слышишь? Т-с-с.

Вовка замолчал. Вдали послышалась тяжёлая поступь. Кто-то шёл по тюремному коридору. Это был охранник – мальчишка лет десяти, а то и девяти, обутый в окованные металлом тяжёлые ботинки. Так он пугал заключённых. Он разносил еду. Шаги приблизились к камере Вовы. В тусклом свете вырисовался тёмный силуэт. Без лица, только фигура.

Он налил в чашку суп, бросил туда же хлеб. Протиснул через низ решётки, где, по-видимому, было специальное отверстие, расплескав половину.

– На! – крикнул он, развернулся и пошёл прочь.

Вовка набросился на решётку и стал трясти её, но это было настолько бесполезно, что охранник даже не обратил внимания.

Голод – не тётка. Вовка, морщась от отвращения, выхлебал похлёбку с размякшим хлебом.

– Нам точно надо отсюда выбираться! – закончив кушать, опять повторил Вова. Он горел от желания отомстить своим обидчикам. Причём как-нибудь так, чтобы они сами оказались за решёткой, а Вова бы смеялся над ними. Такие мысли не казались подлыми или гадкими, ведь с ним как поступили!

– Вова, когда ты попал сюда… все вещи тебя заставили выбросить?

Вовка вспомнил про ключ, тут же проверил на месте ли он. Он всё ещё висел на красной верёвке.

– Да, – сказал он, решив не говорить про него. Вовка был уже наученным. Он решил не доверять Белому.

– Это плохо. Точно все?

– Даже рюкзак забрали, – как и полагается, кривя душой, ответил Вовка. Теперь то его за просто так не обведёшь. Но в то же время, надо получить доверие Белого. Главное выбраться отсюда, а Белый провёл здесь долго времени и наверняка у него есть какой-то план.

– Угму… И я, боюсь, теперь без всего остался…

– Он сказал что противозаконно! Поэтому…

– Противозаконно! – устало фыркнул Белый, где-то совсем рядом, как будто находился в соседней камере, – Да здесь нет вообще никаких законов. Всё придумывается на ходу по мере надобности, как хотелки. Это и есть кривда. Опасная и разрушительная обманка.

Вова решил не обращать на последнее внимание.

– Значит, я мог не оставлять свои вещи?

– Конечно! Их отобрали специально.

– Для чего? – Вовка не понимал, но в то же время, чувствовал, как злость растёт внутри, – Там не было ничего прям такого!

– Было. Как раз самое главное, – печально ответил Белый, – в них была связь с домом. Оставил вещи – оборвал связь. Ничто больше не напоминает тебе о семье, кроме воспоминаний, но они не такие уж и надёжные. Без дорогих сердцу вещей, без памяти, заложенной в них, проще тебя оставить здесь навсегда и превратить в одного из них.

Вова вспыхнул моментально, как легко это делают все дети. Очередной фокус чернявого! Ну, он ему покажет. Только выберется отсюда! Потому что он… Вовка испугался, опять он забыл… Потому что он… Прав! Правда! Да, потому что он прав! В конце концов, внутри него правда всегда будет, пусть он не сможет говорить её, будет маскировать под кривду, но будет прав! Прав всегда!

Однако не просто так он стал забывать что такое справедливость, что такое правда. Вовка не подозревал, что Кривомирье уже просочилось внутрь него. Что уже не правда была в его мыслях, а полуправда, даже ложь – кривда. Тот момент, когда он принял её в себе – остался незамеченным.

– Ты говоришь про побег. Я знаю, как сбежать. Нашёл выход.

– Выход? – Вовка встрепенулся.

– Да… но, я ждал. Потому что одному мне не удастся.

– Ну, раз мы теперь с тобой подружились, – сказал кривду Вовка, – нас стало двое.

Всё-таки это было Кривомирье и прямых душ здесь не осталось. Наверняка и Белый его использует. Так что никакая совесть даже не встрепенулась внутри Вовы.

– И что как я… как мы сбежим?

– Теперь легко!

Вовка обернулся. В его камере стоял Белый.