Ведро алмазов - Дмитрий Щеглов Страница 36

– А я думал плечевая, ты ж меня не предупреждал, вот я и подумал, дай в гости напрошусь, в Мерседесе-то кондиционер…

Лошадиное лицо Лупиконя осветилось мстительной улыбкой. Кивком головы он поощрил рассказчика, так лихо уевшего Хвата, мол, продолжай дальше, ничего не бойся.

– То да се… Сигаретка… Стаканчик, второй… – заливался соловьем Брехунец. Он уже и забыл, что его пытают и собрался живописать летнюю ночь, когда его одернул Хват.

– Кончай трещать, верю что она проболталась насчет четырех гарнитуров и бриллиантов. Но где сами брюлики?

Да, вопрос конечно неприятный. Сколько ни води за нос, сколько ни разглагольствуй об абстрактных материях, а конкретные брюлики вынь да положь на стол или укажи в какую сторону они испарились. Брехунец видно прикинул и так и эдак и понял, что кроме нас ночью никто не мог залезть в цех, тем более, что знали про четвертый столик в курилке только мы с Данилой. Он и показал в нашу сторону.

– Ищите у них.

Хват-Барыга и Лупиконь свежими рогами боднули в нашу сторону.

– Сознавайтесь мальцы, где?

– Отступного хорошего получите!

Процентов так на 99,99 я был уверен, что Данила побывал ночью в цеху. Уж очень утром нарочито безмятежный и заспанный у него был вид, когда он вышел на крыльцо. Проспать такой шанс и даже не обругать себя, сроду не поверю. Да мой дружок бы изловчился и сам себя за одно место от досады укусил. Мне показалось, что запираться не имело смысла. Если попробовать всю ситуацию снова разложить по полочкам, останутся торчать только наши с Данилой уши. Данила видно так же решил.

– Ладно, скажу я вам где ваши брюлики, только вперед договоримся об отступном. А за сломанный шахматный столик отдельно.

Вы бы видели, как у них у всех вдруг загорелись глаза. Они как на бога смотрели на моего приятеля.

– Сколько? – сразу спросил Хват.

– Двести хватит? – полез за лопатником Лупиконь.

– С каждого по двести и за столик еще двести. Итого с вас всего тысяча, – подбил баланс Данила. – С каждой пары по пятьсот или с носа по двести пятьдесят. Брехунец не в счет.

Лупиконь первым протянул моему приятелю пятисотрублевую купюру.

– Ты че с луны свалился, – осадил его Данила, – у нас в стране даже Центробанк держит золотовалютные запасы в зелени, а ты предлагаешь деревянные. Да что я на них куплю?

Однако и Хват не собирался расплачиваться долларами. Он тоже достал пятьсот рублей.

– Перебьешься!

– Жмоты!

Когда деньги после двойного пересчета исчезли в кармане у Данилы, он выдержав приличествующую драматическому моменту паузу, заявил:

– Брюлики ваши… ваши брюлики Брехунец проглотил.

Говорят, чем абсурднее версия, тем больше ей веры. Ложь должна быть наглой, нахальной и большой. Брехунец заверещал как поросенок.

– Врет он все.

– Могу подзорную трубу принести, если не верите, – сказал Данила.

Подзорная труба по-моему всех окончательно убедила. Каждый мысленно представил себя на капитанском мостике с подзорной трубой и смерил обвиняемого с головы до ног. Брехунца тут же с двух сторон подхватили Хват-Барыга с Лупиконем.

– Может ты не подзорную трубу, а стетоскоп имел в виду? – пожалела незадачливого враля жена Коня.

– Зачем, – пожал плечами Данила, – вы же не слушать будете, а смотреть.

А Брехунец снова закричал:

– Не надо подзорной трубы. Я и так все расскажу.

Я ошарашенно смотрел на Брехунца. Неужели Данила прав и бриллианты у него в животе? Но как? Как они там оказались? Что такое неизвестное нам он может рассказать? Брехунец взбрыкнулся!

– Черт с вами, хотите слушать, слушайте, но сначала закройте двери на замок, чтобы никто не убежал.

Лупиконь тут же выполнил его указание. В замке провернулся ключ и исчез в его широком кармане.

– Ну рассказывай!

Мы знали, что как только Брехунец видел вокруг себя внимающую ему толпу, он моментально преображался. Вот и сейчас, приковав к себе всеобщее внимание, он неторопливо налил себе пепси-колы, промочил горло и начал:

– Попрошу только без рук. Будьте джентльменами собратья по афере. Разговор пойдет о ваших ненаглядных дамах.

– Может быть мы тут больше не нужны? – с надеждой спросил я Хвата.

– Да, нет уж сидите теперь до конца, коли вляпались в эту историю. Еще неизвестно где брюлики? У меня нет веры Бреху!

А Брехунец окончательно взял инициативу в свои руки. Наступил его звездный час. Он театрально сел в кресло для клиентов и даже закинул ногу на ногу. Затем улыбнулся Хвату и сказал:

– Раз у тебя нет веры ко мне дорогой коллега, с твоей дамы и начнем. Так вот, на чем я остановился? Ах да! Прибыл я вчера на стоянку на шестой километр, спрятал Камаз за Мерседесовскую фуру и жду когда вы проедете мимо – меня догонять. Долго же вы бортировали колеса. Не торопились видно. Я и ждать уже устал. Смотрю, наконец, вы – мои работодатели проехали. Ну думаю слава богу, счастливый путь. Решил я никуда не ехать и тут отоспаться. Что мне в городе светиться? Я уже укладываться начал, как вдруг какая-то шара стучится в дверь и просит прикурить. Богом клянусь Хват, не хочу оскорблять твою невесту, но я сначала подумал, что плечевая, уж очень повадками смахивает на нее. Я ее и шуганул.

Жгучая брюнетка внимательно слушавшая рассказ Брехунца недовольно скривила губы но промолчала. Ну и выдержка у нее, подумал я.

– Ты про винцо и сигареты расскажи, – перебил его Лупиконь.

Недовольный Брехунец его одернул.

– Вино было потом, когда мы сделку обмывали.

– Да не перебивайте вы, а то он до вечера будет байки травить, – одернула мужа Лихобаба. – Продолжай Брехунок.

Брехунец не заставил себя долго ждать.

– Отшил ее и смотрю, что же она будет делать? А она забралась снова в кабину фуры-Мерседеса, достала две бутылки пива и приглашает меня оттуда. Что мне было делать? Чего не выпить? Ехать никуда не надо, права не отнимут. Честное слово Хват, я не знал, что она твоя невеста, а в Мерседесе ведь кондиционер, прохладно. В общем подвел я тебя, извини.

Мы видели, как у Хвата покраснела даже шея, и на скулах заходили желваки, но он не издал ни одного звука.

– Ну и ты… – у нетерпеливого Лупиконя азартно загорелись глаза.

– Я поступил как истый джентльмен! – Брехунец выдержал торжественную паузу. – Я побрезговал ею.

На Хвата было жалко смотреть. Он стоял красный, как рак, а жгучая брюнетка неожиданно побледнела. Достал ее Брехунец, прорвало плотину женского молчания.

– Ты побрезговал, чего ты врешь?

Слово, говорят не воробей, выпорхнет – не поймаешь. Брехунец внес таки за все свои унижения ложку дегтя в свадебную бочку меда Хвата. Ешь теперь, пей Хват, залейся – не хочу.