Зеркальное время - Вольфганг Хольбайн Страница 32

Прошло почти два дня, прежде чем Юлиан наконец явился к адвокату, чтобы спросить про письмо отца. Время на двух ярмарках протекало с разной скоростью. Когда Юлиан и Франк попали в прошлое, они провели там от силы один час; здесь же, в настоящем, за время их отсутствия прошли почти сутки. Они появились на ярмарочной площади — точнее, над ней — лишь на сле­дующий день после последнего представления отца.

И это еще не все. Падение с высоты трех метров, видимо, доконало Юлиана. Он потерял сознание и открыл глаза лишь через несколько часов на больничной койке, забинтованный, как мумия, в правой вене торчала игла капельницы, вокруг жужжали и мигали приборы. К его телу были приклеены пластырями разноцветные провода.

Юлиан рывком сел в кровати, первым делом выдернул из вены иглу, поотрывал все провода, подошел к шкафу и стал искать свою одежду.

Но ее там не было, и неудивительно — после всех испытаний, выпавших на ее долю.

Тут открылась дверь, и в палату вошла дежурная медсестра.

— Ты с ума сошел! Ты не можешь... — От возмущения она не находила слов.

— Где мои вещи? Мне надо идти!

— В мусорном баке, где же им еще быть! Ну-ка, сейчас же, немедленно в кровать, пока врач не видел, что ты натворил!

Она цепко схватила Юлиана за плечи и так решительно отбуксировала его в кровать, что он от растерянности даже не сопротивлялся. Но когда она собралась снова воткнуть ему в вену иглу, он выдернул руку.

— Ну нет! Ничего вы в меня больше не воткнете. И ничего не впрыснете без моего согласия.

— Я сделаю все, что положено, — упорствовала медсе­стра.

— Вы не дорожите своим местом? — спокойно спросил Юлиан. — Если на вас поступит жалоба за рукоприклад­ство...

— Но это же... — Сестра побледнела и выбежала из палаты.

Юлиан сам удивлялся, как он посмел так грубо раз­говаривать, и решил при первой же возможности изви­ниться перед ней. Но это не значило, что он собирался ей подчиниться. Он должен сейчас же уйти отсюда! Но как?

Через несколько минут медсестра вернулась в палату в сопровождении врача, перед которым Юлиану бес­смысленно было демонстрировать свою надменность.

В этот вечер Юлиан много узнал об отношениях между врачами и пациентами, и прежде всего он узнал главное: что четырнадцатилетние мальчики — как, впро­чем, и четырнадцатилетние девочки — не обладают ни­какими, а точнее сказать, абсолютно никакими правами. Он был несказанно рад, когда на следующий день к нему явились с визитом двое полицейских. Они ни в коей мере не стали ему симпатичнее, но их приход означал хоть какое-то движение дела. С их помощью он мог хотя бы узнать, почему его здесь держат.

Он не пытался врать, но это была одна из тех ситуаций, когда было бы лучше соврать. Разговор длился полчаса, и уже с середины беседы Юлиан начал подозревать, что ему не верят...

— Вернемся к ране на твоей правой ступне, — сказал полицейский. — Доктор Бертрам уверяет, что она нанесена колющим оружием. Ведь в наши дни такие вещи легко узнать.

— Это был гвоздь, — уточнил Юлиан.

— Ты на него наступил?

— Нет. Я же сказал, гномы хотели меня прибить гвоздями.

— Гномы?

— Которые были на карусели, — терпеливо объяснил Юлиан. — Несколько гномов держали меня, а двое соби­рались прибить.

— Ага, — сказал полицейский. — Тогда, значит, и резаная рана на лодыжке тоже оттуда?

— Да, только от пилы. Такая большая двуручная пила, знаете? Одному я так заехал, что у него отлетела башка, но остальные очень упорствовали. Ну, вы знаете, какие эти гномы.

— Конечно, — подтвердил полицейский. — Но ты уве­рен, что это были семь гномов, а не Белоснежка?

— Совершенно уверен. Белоснежка в это время пы­талась перегрызть горло Франку.

— О да, конечно, — согласился с ним полицейский. — И как я мог забыть? Но почему же твой друг не мог защититься?

— Вы не видели, какие у Белоснежки зубы, — сказал Юлиан не моргнув глазом. — К тому же с ней был еще силач.

— Силач? — Глаза у полицейского расширились.

— Он держал Франка, когда на него напала Белоснежка. Хорошо, что у нее не было ног, поэтому она оказалась не очень расторопной. Но видели бы вы ее зубы. Во-от такие!

Младший полицейский кашлянул, а старший заорал:

— Ну, ты, разбойник! Хватит валять дурака! Думай, наконец, с кем разговариваешь!

Он даже привстал со стула, лицо налилось кровью. Казалось, еще мгновение — и он лопнет. Но в палату заглянул врач:

— Господа! Я вас прошу! Мы же не на футбольном поле!

— Зато, похоже, в сумасшедшем доме! — негодовал полицейский, правда, уже не так громко. — Этот разбойник пытается водить нас за нос! Вы хоть знаете, что он тут рассказывает?

— Да, знаю. Про троллей, гномов и Белоснежку с длинными зубами.

Все трое растерянно посмотрели на врача. Доктор улыбнулся и снова посерьезнел:

— В первую ночь ты был в бреду.

— И вы поверили в этот бред? — ахнул полицейский.

— Нет, — сказал доктор. — Но поверил он. Такое бывает довольно часто. После тяжелого шока реальность и гал­люцинации путаются. Это и у взрослых бывает. Потре­буется время, чтобы все вошло в норму.

— Но у нас нет времени, — недовольно заявил поли­цейский.