Золото Серебряной горы - Алла Озорнина Страница 31

— Что это? — от изумления почти шепотом, спросил Бумажкин.

— Это, как ты понимаешь, площадь Ленина, — спокойно, видимо еще и не к тому привыкшая, пояснила Даша. — Вот, справа, здание с колоннами — бывший дворец культуры, чуть подальше — библиотека, еще дальше — ресторан и комбинат бытового обслуживания. Тоже, конечно, бывшие.

— Так почему в таком виде-то? — пытался разобраться в ситуации Петька.

— Раньше все это шахте принадлежало. Но теперь у нее нет возможности содержать все это, вот и передали местной администрации.

— А администрация — что?

— Так у нее, говорят, тоже нет денег…

— Так кто все это разбирает-то?

— Наши и разбирают…

Так не сумев понять психологию местных жителей, Петька подошел ко дворцу культуры. Выгоревший транспарант, по-видимому, установленный еще в незапамятные времена, гласил, что «коммунизм — это молодость мира и его возводить молодым». Бумажкин заглянул в зияющий оконный проем. Прямо перед ним, во всю стену, возвышались выложенные из мозаики атланты, которые на вытянутых руках держали потолки. Петька вздохнул и двинулся дальше. В конце улицы замаячила группа парней.

— Послушай, Даша, а чем тут молодежь занимается? — спросил Бумажкин, вспомнив о том, что родители уже сейчас терроризируют его разговорами о будущей профессии. Он твердо уяснил, что для того чтобы прочно стоять на ногах и более-менее осмысленно прожить жизнь, нужно как можно раньше определиться в выборе профессии, чтобы с первого захода поступить в вуз.

— А, ничем.

— Как это — ничем?

— А так — ничем. Почти все после окончания школы дома сидят.

— А дальше учиться?

— А где? Это надо в областной центр ехать. Или, по крайней мере, районный. А на что? Нет, ты не подумай, — спохватилась девочка, — человека три-то учатся, а остальные…

— Так, может, они работают?

— Да где тут у нас работать-то? Видишь же, все позакрывалось!

Петька поставил себя на место любого из заканчивающих здесь школу, и ему стало не по себе. Даже жутко стало. Жить без определенной цели, без какой-то путеводной звезды, да разве ж это жизнь! Он-то, правда, еще тоже не определился со своим будущим, но ему, по крайней мере, есть из чего выбирать…

Бумажкин почему-то невольно отметил, насколько уныл пейзаж, который их окружает. Серые пыльные тротуары (снега и здесь почти не было), разрушенные здания. А если учесть, что нет здесь ни предприятий, ни культурных центров, то в конце концов вообще свихнуться можно, это уж точно! Как вон тот коренастый путешественник.

— У нас даже поговорка в последнее время появилась, — продолжала Даша: — «Кто в Благодатном живет, тот в Благодатном и помрет».

Петька остановился. Все в нем вдруг запротестовало против такого существования.

— Да ты что, Даша? — спросил он, глядя ей прямо в глаза. — Разве так можно?

— Как?

— Ну так! Смириться со своей участью и ничего не пытаться изменить? Да вы что, коровы безмозглые, что ли, которым все равно как жить?

— Так а что делать-то? — как-то беспомощно произнесла Даша. — Ну, предположим, я хочу уехать отсюда, певицей стать, но что от этого меняется?

Петька растерялся. И правда, чего это он? Ему действительно легко говорить со стороны, а будь он на месте Даши или парней, которые только что мелькнули вдалеке, что бы он делал? «Ну я прямо, как Онегин бедную девчонку прорабатываю, — подумал он. — Сам-то я чем лучше? Вон, мечтал в какую-нибудь историю попасть, даже на листке желание написал, книгу Агаты Кристи на дно сумки положил, и что же? Листок, к счастью, потерялся, а от книги не знаю, как избавиться. Неизвестно, что еще меня ждет впереди…»

— Ты знаешь, Петь, — прервала возникшую паузу Даша, — я тут у дяди Миши небольшую книжечку стихов нашла. Без обложки. Даже не знаю, кто автор. Но такие стихи!

— Что за стихи? — спросил Петька, обрадовавшись тому, что тема разговора сменилась как бы сама по себе и Даша не заметила его замешательства.

— Ну вот, например, слушай! — Девочка остановилась, устремила взгляд куда-то вдаль и начала: