Каос и Бьёрнар - Анне-Катрине Вестли Страница 30

Каждый год в этот день водопад Ветлебю неизменно приходил в изумление. Он привык к тому, что его голос заглушает в городе все остальные звуки. Весной он всегда бывал особенно полноводным и шумным и ничего не слышал, кроме себя. Но 17 мая ^[1] какие-то звуки неизменно заглушали его грохот.

Это играл духовой оркестр! И не один, а сразу несколько. Один духовой оркестр, который обычно играл в городе весной и летом, был водопаду не страшен, он к нему привык.

Но в этот день все оркестры Ветлебю собирались на площади перед Газетным домом и оттуда двигались по Главной улице. Они как будто говорили: «Скорее, скорее! Приходите все, кто хочет увидеть праздничное шествие детей!»

Бьёрнар не очень радовался празднику. Его папа работал в другом городе и редко приезжал домой. В прошлом году, например, его не было дома в этот день. Правда, если говорить честно, Бьёрнар с Эвой совсем неплохо провели прошлогодний праздник. Когда началось шествие детей, Эва вывезла Бьёрнара на Главную улицу. Все расступились и пропустили его в первый ряд, чтобы ему было хорошо видно. Но как обидно было сидеть в коляске, когда играла такая весёлая музыка! Как веселились все, кто шёл за оркестром! Они кричали так громко, что порой даже заглушали музыку. В конце концов Бьёрнару надоело смотреть на шествие, и они ушли домой.

Но сегодня всё было иначе. Сегодня папа, мама и Каос пригласили Бьёрнара с Эвой к себе в Газетный дом. Оттуда они должны были увидеть и духовые оркестры, идущие утром на парад, и праздничное шествие детей.

На площади перед Газетным домом в этот день всегда бывало очень интересно, особенно утром, поэтому Эва с Бьёрнаром вышли из дома пораньше. Уже одно это было необычно и потому интересно. Утро выдалось холодное, и Бьёрнару пришлось надеть тёплую куртку, а Эве — пальто. Оба прикрепили к одежде ленточки с синей, белой и красной полоской — это были цвета норвежского национального флага; кроме того, Бьёрнар привязал к рулю коляски маленький норвежский флажок. Руль на коляске так и остался, хотя полозья, сделанные дядей, давно сняли, потому что снег в городе уже сошёл. Лишь в лесу под деревьями ещё белели сугробы, напоминая о прошедшей зиме. Возить коляску теперь было легко.

В такую рань движения ещё не было, и они ехали прямо посредине улицы. То тут, то там неожиданно раздавались выстрелы, Эва пугалась и вздрагивала. Это пускали петарды.

— Ты смотри по сторонам, — посоветовал ей Бьёрнар, — тогда сразу увидишь, откуда ждать сюрприз.

— Ты прав. Я просто забыла, что 17 мая всегда пускают петарды.

— А почему мы пошли по Верхней улице? — спросил Бьёрнар.

— Ты знаешь небольшую школу к югу от города? Чтобы ученики могли принять участие в детском шествии, их привозят в Ветлебю на автобусе, а вот оркестр этой школы всегда идёт пешком.

— И он пройдёт как раз по Верхней улице, да? По-моему, он уже слышен!

— Похоже, что так. По времени они уже должны быть здесь. Поедем потихоньку вперёд, они нас догонят.

— Не вперёд, а назад, им навстречу! — Бьёрнар схватился за колёса.

— Ну что ж, тогда разворачивайся!

Они повернули и поехали назад, навстречу оркестру. В груди у Бьёрнара громко звучала музыка — никогда в жизни он не находился так близко от духового оркестра.

— Отпусти коляску, я поеду сам! — попросил он Эву.

Крутя колёса руками, Бьёрнар ехал за оркестром. Ему казалось, что он тоже участвует в демонстрации и оркестр играет для него одного.

«Хоть бы они играли подольше!» — думал Бьёрнар. Слушаясь музыки, он ехал то быстро, то медленно. Эва не мешала ему, она молча шла рядом, и ей тоже хотелось, чтобы это продлилось подольше.

17 мая в городе все жили под музыку. Даже мелкие водопадики, которых здесь было очень много, подчинялись её ритму.

Оркестр свернул на улицу, которая круто спускалась к центру. Эва и Бьёрнар свернули вслед за оркестром. Теперь Эве пришлось придерживать коляску, чтобы она не ехала слишком быстро, а то Бьёрнар врезался бы в самую гущу музыкантов.

Так вместе с оркестром они вышли на площадь к Газетному дому, мосту и водопаду. Тут было столько людей, что Бьёрнару пришлось остановиться. Даже автомобили и те пережидали, пока пройдёт демонстрация.

— Идём к Каосу, — сказал Бьёрнар, глядя вслед удаляющемуся оркестру.

В это время у них за спиной засигналил какой-то автомобиль. Они оглянулись, это был маленький голубой автобус. Он возвращался из своего первого рейса, и вёл его папа Каоса. В честь праздника автобус был вымыт до блеска и украшен флагами. Автобус остановился, чуть-чуть потанцевал и приветствовал Эву и Бьёрнара двумя сигналами. Папа помахал рукой им и Газетному дому. Мама стояла в окне, но Каоса с ней не было.

Бьёрнар проехал за угол и попал прямо во двор. Там играла музыка. Правда, она была не очень похожа на музыку духового оркестра, но всё- таки это был оркестр, и состоял он из крышек от кастрюль, трубы и игрушечного барабана. И играли на них Каос и Пончик! Они так увлеклись, что даже не заметили Эву и Бьёрнара.

— Каос, посмотри, кто пришёл! — крикнула мама, выходя на крыльцо.

Каос привык бывать у Бьёрнара, но не привык видеть Бьёрнара у себя; он растерялся.

— Останетесь во дворе или пойдёте домой? — спросила мама.

— Каос, давай поиграем здесь! — попросил Бьёрнар.

— Давай! — сказал Пончик, хотя его и не спрашивали, и отдал свой барабан Бьёрнару.