Вики-Ангел - Жаклин Уилсон Страница 30

— Может быть.

— Ах, Джейд! Не надо было мне всего этого рассказывать! Ты еще ребенок, а с другой стороны, сама в последнее время много пережила — смерть Вики, горечь утраты… По-моему, сейчас мы стали с тобой гораздо ближе.

— Да, мама.

— Ты хорошая девочка. А что у тебя в письме?

Я неохотно его распечатываю. К школе оно не относится. Хуже. В глаза бросается слово СЛЕДСТВИЕ.

— Джейд? — спрашивает мама, облокотившись мне на плечо. — О боже! Что это? Тебя просят дать показания!

— Я не хочу, мама. Это необязательно, да?

— Ну конечно нет, милая. Зачем? Только бередить рану. Нет, мы скажем: ты не очень хорошо себя чувствуешь, например живот болит… Не переживай!

Легко сказать!

— Нет, переживай, переживай! Нельзя пропустить следствие! — возмущается Вики. — Что с тобой, Джейд?

Подруга хватает меня за плечи. Не чувствую прикосновения ее рук, но внутри все дрожит. Пытаюсь ее изолировать, но сил сегодня не хватает.

Нужно поговорить об этом с миссис Уэйнрайт, но до пятницы я ее не увижу. Избегаю Сэма и Мадлен, потому что Вики ужасно на меня сердится и я боюсь их обидеть.

Не выхожу погулять во время большой перемены, не иду на обед. Прячусь в темном коридоре. Сижу, сгорбившись, на скамейке под вешалкой и накрывшись с головой длинным халатом для лабораторных работ. Кажется, удалось скрыться от чужих глаз, но меня замечает миссис Кембридж, когда идет в учительскую:

— Джейд?

Сейчас начнет ругаться — нам не разрешают торчать в раздевалке во время перемены, но она совсем не сердится и, отодвинув полу халата, садится рядом на скамейку.

— Бедняжка! Тебе сегодня очень грустно?

Я киваю.

— Миссис Уэйнрайт говорит, ты молодец. У тебя с ней хорошие отношения?

— Да, она добрая. Мне бы очень хотелось с ней сегодня встретиться.

— По-моему, она работает в другом месте, но, может быть, ты позвонишь ей вечером?

— Не хочу говорить при маме. Вы же ее знаете…

Миссис Кембридж кивает, и от смущения мы боимся взглянуть друг на друга.

— Извините, что мама с папой… — Мне трудно подобрать нужные слова.

— Не волнуйся, Джейд, все нормально, правда.

Она очень хорошо ко мне относится, и я решаюсь спросить:

— Миссис Кембридж, мне прислали письмо по поводу следствия по делу Вики. Попросили прийти и дать показания, а я не хочу. Мама говорит, необязательно туда ходить. Это правда?

Миссис Кембридж глубоко вздыхает:

— Мне кажется, тебе надо пойти, Джейд.

— А нельзя сказаться больной?

— Ты им нужна, Джейд. Уверена, все будет нормально. Они отнесутся к тебе по-доброму. Не думаю, что устроят перекрестный допрос. Попросят тебя своими словами рассказать, как это произошло.

— Именно этого я и боюсь. Ничего не помню! Пытаюсь восстановить события, но в голове путаница. Стоит подумать о том дне, как меня начинает бить дрожь.

— Они поймут. Мама пойдет с тобой. Если не сможет уйти с работы, попросим миссис Уэйнрайт, или я найду себе замену…

Мне хочется ее обнять! До чего же она добрая! Но Вики крутится за спиной… Нельзя ей позволять хулиганить!

Выдавливаю из себя слова благодарности и убегаю. Без формы и кроссовок несусь на спортивную площадку. Ступням жарко в школьных туфлях, кофта тесна в рукавах, но я мчусь дальше. Делаю все неправильно, но, как ни странно, становится легче. Не нужно думать ни о руках, ни о положении головы. Ног под собой не чую, словно парю. Победа! Не буду ни с кем ее делить! Я научилась бегать!

— Чушь! Прежде всего это была моя идея! Ты не умеешь бегать. Посмотри на меня!

Вики несется в тридцати сантиметрах от земли и презрительно на меня поглядывает.

— Ты только посмотри на себя! Красная как рак! Фу! Потная! В классе от тебя будет пахнуть, и никто не захочет сидеть с тобой рядом — ни Зефирина Мадлен, ни Толстый Сэм, — насмехается Вики.

— Почему ты всегда злишься? Мы же считаемся подругами!

— Ты еще смеешь называть себя подругой?!

— Что ты имеешь в виду? — замираю я.

— Неужто не помнишь? — спрашивает Вики, кружась у меня над головой.

Зажмуриваюсь, но она стоит перед глазами. Затыкаю уши, но слышу ее голос. Бегай сколько душе угодно — от Вики не скроешься.

Не могу сегодня оставаться в школе. Говорю, что болит голова, — это правда, и меня отпускают домой. Надеюсь, папа будет спать, но он сидит в кухне в трусах и халате и обводит кружком объявления о найме на работу.

— Смотрю, какие есть вакансии, — объясняет он. — От работы в ночную смену последнее здоровье растеряешь. Голова становится чугунной, и отношения с мамой не улучшаются.

Не хочу разговаривать на эту тему, мне бы сейчас запереться в своей комнате и лечь в кровать, но он хлопочет вокруг меня, заставляет согнуть шею, проверяет, нет ли на руках сыпи.

— Папа, ради бога, оставь меня в покое. У меня просто болит голова.

— Да, да… Я только хотел удостовериться. Садись, сейчас дам тебе чаю. Где у мамы аспирин?

Спорить с ним — себе дороже. Плюхаюсь на стул. На столе — посуда, оставшаяся после завтрака. В мисках — недоеденный йогурт. От одного вида беспорядка меня начинает тошнить. Иду и выбрасываю остатки еды в мусорное ведро. Вдруг среди огрызков от яблок и спитых чайных пакетиков вижу скомканный конверт с письмом о следствии по делу Вики. Наверное, мама его выбросила.

— Что это? — спрашивает папа.

— Ничего особенного, — отвечаю я. — Повестка в суд.

— Я думал, следствие проводят сразу после случившегося.

— Дело отложили. Они только что начали.

— Тебя вызывают?

— Мама говорит, идти необязательно, но миссис Кембридж из школы сказала, у меня нет выбора.

— Она права, Джейд. Нужно пойти. Не волнуйся, я буду с тобой.

Не хочу, чтобы он шел со мной, и нет никакого желания идти с мамой. Родители без конца ссорятся по этому поводу, но в назначенный день оба стоят принаряженные, как на похороны Вики, и готовы меня сопровождать.

Чувствую себя отвратительно, потому что почти не спала. Пытаюсь сообразить, что нужно сказать, но в голове пусто — только ужасающая тишина и крик Вики.

Крик не смолкает. Трясу головой и потираю уши.

— У тебя болят уши, Джейд? Ты ужасно выглядишь. Следствие до добра не доведет — только душу разбередит. Зачем ты уговорил ее пойти? — спрашивает мама, испепеляя папу взглядом.

— Нельзя отлынивать, а тебя могли привлечь к ответственности за уничтожение письма. Типичный поступок! Никогда не хочешь посмотреть правде в глаза!