Клуб исследователей полярных медведей - Алекс Белл Страница 3

Солнечные лучи из окна спальни согрели пальцы ноги Стеллы, высунувшиеся из-под одеяла, и разбудили девочку. Сев в постели, она задумалась: изменилось ли в ней что-нибудь оттого, что теперь ей двенадцать? Не то чтобы кто-то в точности знал ее настоящий возраст. Просто Феликс полагал, что девочке было два года, когда он ее нашел. Он говорил, что всем следует раз в году праздновать день рождения (а лучше дважды), и потому день, когда он подобрал Стеллу в снегу, стал ее официальным днем рождения.

Возле кровати раздавалось негромкое веселое посвистывание. Вспомнив о крошечном иглу, Стелла подняла домик и заглянула к семейству пингвинов. Похоже было, что и там у кого-то случился день рождения: на головах пингвинов красовались праздничные бумажные шляпы, птицы дули в свистки, а между ними стоял торт в форме рыбины, весь утыканный свечами.

Один из малышей предположительно был виновником торжества; этот мальчик (или девочка, у пингвинов не разберешь) хлопал крылышками и восторженно гудел. Вспомнив, что говорил Феликс насчет пения, Стелла запела «С днем рожденья тебя», заглядывая в иглу. Тут же началась суматоха: пингвины забегали кругами, громко шлепая большими лапами по льду. Стелла улыбнулась и поставила иглу около кровати.

С некоторым усилием Стелла прогнала мысли о неизбежном отъезде Феликса и о собственном унылом заключении в доме с тетей Агатой. Было бы глупо позволить унынию испортить свой день рождения. В конце концов, двенадцать лет исполняется только однажды.

Стелла надела свое любимое платье, для особых случаев – дымчато-голубое, с крошечными белыми пуговками в форме полярных медведей. Великолепная юбка с оборками замечательно раздувалась, когда Стелла кружилась, и при этом девочка чувствовала себя одной из фей, живущих в сливовых деревьях, – она иногда видела, как они в полночь танцуют в саду.

Перевязав свои белые волосы голубой лентой, Стелла по широкой лестнице спустилась на нижний этаж. Как и большинство исследователей, Феликс был чрезвычайно богат, и в их особняке имелось несколько кухонь и столовых, где трудилась целая армия поваров и слуг. Когда в доме находились другие исследователи (а это случалось часто, когда планировалась новая экспедиция), то все завтракали в большой гостиной. Но, оставаясь вдвоем, Феликс и Стелла предпочитали есть в оранжерее. То есть Феликс по-прежнему называл это помещение оранжереей, хотя там уже много лет не было никаких тропических растений. Теперь это стеклянное сооружение служило совершенно другим целям.

Стелла открыла дверь, и ее окатило теплым воздухом со слабым ароматом давно исчезнувших апельсинов. Оранжерея, с ее стеклянной крышей и стенами, была самой теплой частью дома, и это делало ее идеальным помещением для карликовых динозавров. Из-за миниатюрных размеров их иногда называли динозаврами-феями. Даже тирекс, главный любимец Стеллы, был не крупнее котенка. Звали его Бустер, и он помчался ей навстречу, как только она перешагнула порог. Стелла подхватила его и легонько провела пальцем по чешуйчатой голове, отчего Бустер восторженно изогнулся; когти его передних лап обхватили большой палец Стеллы.

Феликс первым открыл карликовых динозавров, когда путешествовал по островам Специй на экзотическом юге, и некоторое время занимался их изучением. Весть о его исследованиях разлетелась, и теперь, где бы ни обнаружился больной или раненый карликовый динозавр, кто-нибудь сразу связывался с Феликсом и спрашивал, не возьмет ли он несчастного. Феликс никогда никому не отказывал, и оранжерея стала домом для десятков маленьких существ.

– Ах вот и наша новорожденная! – воскликнул Феликс из-за стола в центре комнаты. – Иди сюда, позавтракаем.

Вот это восторг – на столе стояло мороженое с шоколадной крошкой, лежало множество ирисок и шоколадных конфет. И еще Стелла с радостью увидела десятки и десятки надувных зверей – сплошь единорогов, подвешенных к домикам птеродактилей под потолком. Тут и там карликовые птеродактили подлетали к ним и рассматривали ярко-розовых единорогов, но тут же поспешно улетали, и вид у них был крайне растерянный.

Стелла села к столу. Бустера она устроила на коленях и дала ему хрустящую палочку – Бустер жадно схватил ее передними лапками, – а потом взялась за ложку и принялась за мороженое, пока не растаяло.

Все шло лучше некуда, пока не раздался быстрый стук в стеклянную стену. Обернувшись, Феликс и Стелла увидели стоявшую снаружи тетю Агату: та всматривалась в них с мрачным выражением на широком лице.

У Стеллы упало сердце.

– Я думала, она не придет за мной до обеда. – Она обвиняюще взглянула на Феликса.

– Я тоже так думал. Должно быть, успела на ранний поезд, – решил он. А потом вздохнул. – Ну, пожалуй, нет смысла прятаться от нее теперь, когда она нас уже видела.

Он помахал рукой и громко крикнул:

– Входи, Агата! Дверь открыта!

Стелла успела еще немного поесть мороженого, пока ее тетушка пробиралась к дверям стеклянного строения. Через несколько мгновений та уже была внутри – в костюме пурпурного цвета, в большой пурпурной шляпе с широкими полями и пером. Тетя Агата была плотной женщиной, и Стелла подумала, что такой наряд делает ее похожей на огромную фиолетовую лягушку – определенно не из тех, кого хотелось бы поцеловать, а то еще окажется ядовитой…

– Рад видеть тебя, Агата, – вежливо сказал Феликс, вставая и придвигая для нее стул. – Не хочешь ли мороженого?

– Мороженого? – с ужасом повторила тетя Агата.

Как будто ей предложили отведать рубленых щупалец кальмара.

– Мороженое на завтрак? – продолжила тетя Агата. – Ох, Феликс, это уж… это уж…

– Но сегодня день рождения Стеллы, – заметил Феликс, снова садясь.

– О да… С днем рождения, дорогая! – сказала тетя Агата, только теперь обратив внимание на Стеллу.

– Спасибо, тетя Агата, – ответила Стелла.

Плюхнувшись на стул, тетушка положила на колени сумку и вцепилась в нее, как будто боялась, что ее кто-нибудь утащит. И нахмурилась, глядя на стол.

– Феликс, чего ради какой-то динозавр сидит в чашке с хлопьями?

– Это Милдред, – мягко произнес Феликс. – Она диплодок.

Крошечный динозавр и в самом деле устроился в чашке хлопьев у локтя Феликса, частично закопавшись в молоко и тертые фрукты.