Под сиренью - Луиза Мэй Олкотт Страница 3

— В переулке! — закричала Бэб.

— Внизу возле источника! — пропыхтела, задыхаясь, Бэтти, и снова одно и то же: одна карабкалась по груде камней, сложенных воедино, всматриваясь через эту каменную стену во все, что было на улице; другая стремглав направлялась к месту, которое они совсем недавно оставили. Но ничего, кроме невинных мордашек одуванчиков, которые, будто завороженные, смотрели на Бэб, и коричневой птички, купавшейся в пруду и перепуганной скоропалительным появлением Бэтти, им не встретилось.

Они поспешили обратно, но только для того, чтобы встретиться с еще одним пугающим событием, заставившим их обеих кричать «Ах!» и стремглав мчаться на веранду в поисках убежища.

Незнакомая собака спокойно сидела посреди руин — всего того, что осталось от былого пиршества, облизываясь после поедания остатков плюшек, после того как проглотила пирог, корзинку и, вероятно, все остальное.

— О, как это отвратительно! — закричала Бэб, которая хотела продлить это сражение, но испугалась, что собака по своей природе не только странное и своеобразное животное, но еще и бесчестное.

— Выглядит, как наш китайский пудель, ты со мной согласна? — прошептала Бэтти, стараясь казаться насколько это возможно меньше за своей более храброй сестрой.

— Согласна, хотя немного побольше и грязнее, чем дочиста вымытая китайская собачка.

У него была такая же кисточка на кончике хвоста, взъерошенная шерсть вокруг лодыжек и гладко выбритое тело, выходящее из кудрявого воротника. Его глазки, однако, были желтыми, а не холодного черного цвета, как у других собак; его красный носик торчал вверх в абсолютно дерзкой манере, будто внюхиваясь в ароматы возможно оставшихся еще пирогов; и никогда за все три года, которые китайский пудель провел, стоя на каминной полке, он не творил таких удивительных вещей, которыми этой таинственной собаке удалось потрясти маленьких девочек, сводя их с ума от догадок. Сначала он приподнялся, сложил передние лапы вместе и очень мило потянулся; затем подскочил, как бы подбросив задние лапы в воздух, и побежал дальше с заметной легкостью. Только девочки с трудом оправились от перенесенного шока, когда приземлились его прыгучие задние лапы, как передние бросились ввысь, и он прогулялся по солдатской манере туда-сюда, как часовой или страж. Но украшением его представления, кульминационным моментом стал тот, когда он, схватив свой хвост в пасть, стал вальсировать от кукол к воротам и снова обратно, едва совершенно не разгромив опустошенный стол.

Бэб и Бэтти смогли только крепче взяться за руки и визжать от восторга — им никогда не встречалось ничего более забавного и веселого. Но когда завершилась вся эта гимнастика и потрясающая собачка подошла и стала в одном шаге от них с тем же красным носиком, обнюхивающим их ноги, и своими странными глазками, смотрящими прямо на них, громко лая, их восторг снова обернулся страхом перед этой собакой, и они не могли даже пошевелиться.

— О, поди прочь! — скомандовала Бэб.

— Уйди! — кротко произнесла Бэтти.

К их величайшему облегчению, пудель еще несколько раз вопросительно пролаял и затем исчез так же неожиданно, как и появился. По одному мановению дети кинулись смотреть, что с ним произошло после стремительного бега через ограду и заметили лишь то, что хвостик с кисточкой исчез под забором на другой стороне.

— Откуда, ты думаешь, он пришел, а? — спросила Бэтти, остановившись, чтобы передохнуть на огромном камне.

— Меня больше интересует, куда он направился, и задать бы ему трепки, воришке эдакому! — проворчала Бэб, вспоминая потери.

— О да, дорогая! Надеюсь, он сильно обпекся пирогом, если это он его съел! — простонала Бэтти, с грустью вспоминая десяток прекрасных изюмин и других вкусностей, из которых мама приготовила пирог по этому случаю.

— Все испорчено. Нам теперь можно идти домой, — и Бэб с обреченным видом двинулась в сторону дома. Бэтти насупила свое личико, чтобы зареветь, но вместо этого разошлась в порывах смеха.

— Было так забавно наблюдать, как он кружил тут на голове! Мне бы хотелось, чтоб это повторилось еще раз, а тебе?

— Да. Но я все равно его ненавижу. Интересно, что мама скажет? Почему? Почему? — Бэб замерла с широко открытыми глазами, почти такими же круглыми и огромными, как голубые блюдца на чайном подносе.

— Что это? О, что это? — воскликнула Бэтти, в полной готовности удирать прочь в случае появления любого нового ужаса.

— Посмотри! Туда! Он возвращается, — сказала Бэб трепетным шепотом, направляясь к столу. Бэтти смотрела, даже более того, — ее глаза стали шире: как это и должно было быть — там, где они сперва оставили пирог, он сейчас и находился, нетронутый, ни капли не поврежденный, совсем не изменившийся, за исключением большой буквы Б, сместившейся немногим далее имбирного холмика пирога.