Попались, которые кусались! - Валерий Гусев Страница 3

– Как вы тут? – торопливо спросил он. – Все в порядке? Я очень спешу, на службе ждут. Пока. – Он поцеловал маму в щеку и почему-то сказал ей: – Мужайся, – и захлопнул за собой дверь.

Мы недоуменно переглянулись. Мама приподняла клетку – внутри нее что-то недовольно пискнуло. Мама поставила клетку на пол, отошла от нее подальше и сказала Алешке:

– Открывай. – И на всякий случай встала на пуфик.

Она, конечно, поняла, что в клетке находится какое-то живое существо. А в нашей семье Алешка со всеми живыми существами мгновенно находит общий язык. Его даже змеи слушаются.

Алешка смело откинул дверцу.

Раздался еще какой-то непонятный звук, и появилось в нашей квартире очаровательное существо. Щенок. Толстые лохматые лапы, одно ухо – торчком, другое – еще лежачее. Помахивающий хвостик. И веселые глаза.

Щенок осмотрелся, наклоняя лобастую голову то к одному плечу, то к другому, решил, что мы заслуживаем его доверия, присел и сделал на полу лужу. Поздоровался, значит.

– Очень вежливо, – сердито сказала мама и сошла со своего пьедестала на пол. – Очень остроумно.

Щенок подскочил от радости, схватил мамин сапог из-под вешалки и зачем-то потащил его в кухню. Мама бросилась за ним. Мы – тоже, спасать сапог. Но немного опоздали – щенок уже успел не только засунуть сапог за плиту, но и сам там прочно застрял.

Алешка вытащил щенка, а я – сапог, лыжной палкой. В это время Алешка упустил щенка, и второй сапог уже оказался под тахтой в нашей комнате.

Мама схватила трубку телефона и позвонила папе на мобильник. Мы с Алешкой тут же схватились за параллельный аппарат. Подслушивать.

– Отец! – воскликнула мама. – Ты в своем уме? У тебя крыша поехала? У тебя все дома?

Папа все покорно выслушал. А потом сказал:

– А что делать? Это подарок от полицейского управления города Берлина.

– Хорош подарочек! Ты знаешь, что он сейчас делает? Этот подарок?

Щенок в это время, упершись в пол всеми лапами, пятился рыча и пытался сдернуть с маминой ноги тапочек.

– Это не он, – сказал папа. – Это она, Грета. Очень породистая овчарка, с прекрасной родословной.

– А кто эту родословную будет кормить? Кто будет за ней подтирать лужи? Ты об этом подумал? – Тут мама стала говорить назидательно: – С собакой, отец, нужно еще и гулять, делать ей всякие прививки, о ней надо заботиться, ее надо воспитывать. Кто это будет делать? Твоя жена? Мать твоих детей?

– Ну… Я думал, дети моей жены.

– Дети? – Мама даже подпрыгнула немного. От возмущения. – Твои дети, между прочим, две чайные чашки за собой не могут вымыть, не то что лужи на полу.

Мы с Алешкой обменялись недоуменными взглядами. Какие там от нас на полу лужи? И чьи мы все-таки дети – его жены или нашей мамы?

– Зачем ты ее привез? – шумела мама в трубку.

– А куда же мне ее девать?

– В питомник бы отдал. Раз уж она такая породистая.

Папа виновато вздохнул:

– Не смог… Мне ее жалко. Она ведь сирота. Ее отец, полицейский пес Грей, погиб при исполнении своих служебных обязанностей.

– Сирота… – проговорила мама. – Сиротка… Ладно, отец, мне некогда. Собачку покормить надо.

И мама тут же взялась за дело. Сначала она приласкала щенка, и он игриво тяпнул ее за палец крохотными острыми зубками. Мама засмеялась и пошла на кухню. Грета, переваливаясь, забрасывая ушки туда-сюда, как-то бочком, радостно и доверчиво затрусила за ней.

– Суп будешь? – спросила ее мама.

Грета села напротив нее, склонила голову, будто спрашивала: а какой суп?

– Хороший, – сказала мама. – Куриный. И не на кубиках. На живой курице.

Грета подпрыгнула от радости, будто все поняла. И «живая» курица ее любимая пища. С самого раннего детства.

Мама сняла с сушилки свою любимую красную миску, наполнила ее супом до краев.

Грета лакала его так яростно, словно не ела со дня своего рождения. Ее брюшко угрожающе раздувалось прямо у нас на глазах. Как воздушный шар. Того и гляди лопнет.

Долакала, вылизала миску, подняла мордашку, облизнулась.

– Бедная девочка, – сказала мама. – Еще хочешь? – И налила ей добавку.

Бедная девочка и со второй миской управилась в два счета. Мама вздохнула:

– Отец, наверное, не кормил ее в дороге.

Грета тем временем плюхнулась на бок и мгновенно уснула, мордочка – в миске.

– Тихо, – сказала нам мама. – Нужно устроить ее поудобнее.

Она осторожно взяла Грету на руки, прямо как ребенка, и унесла в комнату.

Когда мама вернулась, мы молча сидели за столом. И вопросительно на нее смотрели.

– Я уложила ее в кресло, – шепотом сообщила мама, – и накрыла пледом.

А мы на нее молча смотрели. Мама приподняла крышку суповой кастрюли, заглянула в нее и смутилась.

– Ну, хотите яичницу пожарю? Надо же было ее накормить. Она с дороги…

– Сирота, – поддержал Алешка. – А нас можно не кормить. Мы, слава богу, не сироты.

– Не кричи, – сказал я. – Собачку разбудишь.

– Вы бессердечные мальчишки, – обиделась мама. – Вам жалко для такой крохи тарелки супа.

– Кастрюльки, – уточнил Алешка.

– А ты бы лучше лужу в прихожей вытер.

Почему вытереть в прихожей лужу лучше, чем пообедать, мы так и не поняли.

Папа вернулся вечером. Грета уже освоилась, выспалась, съела нашу яичницу и запила ее молоком. Когда папа позвонил в дверь, она помчалась в прихожую и звонко затявкала. А когда узнала папу, то бросилась его обнимать, подпрыгивая и визжа от счастья.

– Я договорился, – сказал папа, переобуваясь. – Отдай тапочку… Ее возьмут в наш питомник. Еще и заплатят за нее.

– Друзей не продают, – сказала мама.

– Когда это вы успели подружиться? – Папа выпрямился во весь рост.

– Тысячу лет назад, – сказал Алешка. – Ты что, не знал?

Папа все понял и, похоже, остался доволен. Но произнес:

– Собака в доме – это серьезно. Это ответственность.

– Справимся, – сказала мама. – Я ее буду кормить, Лешка – лужи вытирать, Димка – гулять и воспитывать.

– А я? – спросил папа.

– А ты свое дело уже сделал, – отрезала мама. И не понять – сердится она на него или не очень.

Грета осталась у нас. И нас стало пятеро.

Мама сразу сказала, что в семье появился еще один ребенок. Причем озорной, любопытный, шустрый.

Сначала мы все на Гретку то удивлялись, то обижались, то сердились. Она ворвалась в наш дом, как маленький, но очень вредный ураган. Грета трепала нашу обувь, она несколько раз перекусила телефонный провод. Причем два раза, когда папа разговаривал с министром внутренних дел по очень важным государственным вопросам. Она вдрызг разметала веник и так яростно облаивала включенный пылесос, что наша вредная соседка стучала нам в стену своими каблуками. Грета, когда мама пригласила в гости свою любимую подругу, сдернула со стола скатерть со всем, что на ней было. И пока мама собирала осколки чашек, успела съесть мамин торт. Но за это (за торт) никто на нее не рассердился. У нашей мамы очень много достоинств, но вот когда она вдруг задумает что-нибудь испечь… Папа, когда узнал, что Гретка слопала торт, так прямо и сказал, с облегчением: «Ну вот, можно и домой ехать».