Тайна брата - Дэн Смит Страница 29

— Не важно. — Пальцы касаются больного места. Как же я ненавижу эту свору.

Есть соблазн рассказать все Стефану, пусть найдет их всех, но как ему потом выкручиваться? Буду молчать.

Окна закрыты светомаскировочными занавесками, так что в комнате царит абсолютная темень. Прижимаю на секунду пальцы к глазам и вижу на потолке яркие круги. Разглядывая их, думаю про «Пиратов эдельвейса».

— Жаль, что я не твой отец, — говорит Стефан. — Может, тогда ты бы рассказывал мне, что с тобой происходит. Заодно я бы выбил из тебя дурь, которую внушают в «Дойчес юнгфольк». Зря мама тебя туда отпустила.

— Я должен был записаться. Это закон.

— Ну… Но искренне верить же необязательно?

— Я больше не верю.

— А что изменилось?

— Все. Папа. Ты. Лиза. Листовки вчера ночью.

— Листовки? — В голосе Стефана звучат резкие ноты. — Что за дела с листовками?

— Никаких дел. — Не рассказывать же ему, что у меня лежит листовка в книге «Майн кампф». Он заставит ее выкинуть.

— Знаешь, если тебя избили старшие ребята, и на них найдется управа. У меня есть друзья…

— «Пираты эдельвейса»? — говорю я на автомате.

— Что? Откуда ты это услышал?

— Видел надписи на стене. И цветки, как был у тебя на куртке.

— Никому никогда не рассказывай. — Брат явно встревожен.

— А Лиза нашла деревянный цветок. Его оборонил убегающий парень.

— Выкинь лучше это из головы. Меньше знаешь — крепче спишь.

— Думаешь, я выдам тебя гестапо?

— Нет, но… смотри, у тебя полно друзей из «Дойчес юнгфольк», и ты слишком… увлекаешься этой темой.

— Я уже сказал, с этим покончено.

— Но если ты случайно ляпнешь…

— Не ляпну.

Стефан вздыхает.

— Ладно, смотри, — сдается он, — мы обычные люди. Есть несколько отрядов с разными названиями, но все мы — «Пираты эдельвейса». Здесь действует отряд «Навахо»…

— Как индейцы?

— Именно. А мы называемся «Апачи»…

— Значит, ты из них? Я угадал насчет цветка на куртке?

— Ага.

— Но ты не преступник? Я слышал, они преступники.

— Нет, мы просто любим музыку и развлечения.

— И пишете на стенах.

— Есть такое дело. А еще деремся с гитлерюгендом. Но в основном мы играем на гитаре, поем песни, гуляем с девушками. Помнишь Яну? Ты видел нас с ней. Она хорошо играет и прекрасно поет. Никому не говори, иначе этот хмырь из гестапо всех нас пересажает.

Вспоминаю слова Вольфа, мол, кто-то швырял кирпичи в окна завода. Он утверждал, это дело рук «Пиратов эдельвейса». Интересно, брат был среди них?

— Думаешь, он и впрямь у себя в штабе делает с людьми… страшное?

— Ты имеешь в виду пытки? — уточняет Стефан.

— Да. В доме у реки.

— Конечно. Для того гестапо и создали.

Гоню прочь мысли о солдатах, утаскивающих герра Финкеля. Вместо этого размышляю о том, что поведал Стефан. Наконец я вытянул из него правду о цветке. Похоже, я сумел завоевать толику его доверия.

Рассказываю, как при аресте герра Финкеля ребята сыпали сахар в бензобак и что они заглядывали к нам домой.

— Знаю их, — говорит Стефан. — Но они заходят слишком далеко. Я держусь от них подальше.

— А сколько вас?

— В нашем отряде немного, человек двенадцать, но есть и большие сборища.

Здорово быть членом отряда. Вот что мне нравилось в «Дойчес юнгфольк»: тебя окружают братья. Раз уж я понял, что герр Гитлер плохой, хорошо бы найти себе другую команду. Представляю, как с друзьями иду искать ребят с парада. Мы такие находим их, бросаемся в драку и так им навешиваем, что они лежат на земле и умоляют о пощаде.

— Можно к вам присоединиться?

— Тебе нет, ты еще маленький, — отвечает Стефан.

Снова прижимаю пальцы к глазам и смотрю на цветные круги, ползущие по потолку, как лучи прожектора.

А ведь мы с Лизой можем организовать свой отряд «Пиратов эдельвейса».