Милый недруг - Джин Уэбстер Страница 29

До свидания! Помни, мы ждем тебя в пятницу.

Салли.

Среда, 24-е июня, 10 ч. утра.

Миссис Джервис Пендльтон.

Милостивая государыня!

Получила Ваше письмо с извещением, что Вы не можете приехать в пятницу, как было условлено, потому что Ваш супруг занят делами, задерживающими его в городе. Что за кабала! Неужели дошло до того, что Вы не можете оставить его на два дня?

Я не позволила своим 113-ти малюткам помешать моему визиту к Вам, и не вижу, почему Вы позволяете одному мужу мешать Вашему ко мне. Я встречу Беркширский курьерский поезд в пятницу, как условлено.

С. Мак-Брайд.

30-е июня.

Милая, дорогая Джуди! Визит, который ты нам нанесла, был чересчур уж коротким; но мы благодарны и за маленькие милости. Я ужасно рада, что ты так восхищалась нашими новыми порядками, и не могу дождаться дня, когда приедет Джервис с архитектором, и у нас начнется настоящая, основательная переделка.

Знаешь, все время, что ты была здесь, я испытывала необыкновенно странное чувство. Мне просто не верилось, что ты, моя дивная, дорогая Джуди, в самом деле воспитывалась в этом заведении, и знаешь по горькому опыту, что нужно этим крошкам. Иногда трагедия твоего детства приводит меня в такую ярость, что мне хочется засучить рукава и поколотить весь мир, чтобы он превратился в более пригодное для детей место. По-видимому, мои шотландско-ирландские предки вложили в мой характер очень много борьбы.

Если бы ты дала мне современный приют, со славными, чистенькими, гигиеничными домиками, где все было бы в полном порядке, я бы не вынесла монотонности такого совершенного механизма. Меня только и удерживает здесь эта уйма вещей, взывающих о переделке. Иногда, надо сознаться, просыпаясь утром, я прислушиваюсь к приютскому шуму, втягиваю приютский воздух и вздыхаю о той беззаботной, веселой жизни, которой я могла бы жить.

Ты, моя милая колдунья, околдовала меня и переместила сюда. Но часто по ночам, когда мне не спится, твои чары рассеиваются, и я начинаю свой день твердым решением удрать из приюта. Однако я откладываю отъезд до после завтрака. А когда я выхожу в коридор, и какая-нибудь из этих трогательных крошек бежит мне навстречу, и застенчиво сует в мою руку свой маленький кулачок, и смотрит на меня широко раскрытыми глазами, безмолвно прося ласки, я подхватываю ее и прижимаю к себе. И стоит через ее плечо увидеть всех этих заброшенных ребятишек, как мне хочется взять на руки все 113, и таскать, и ласкать их, пока не власкаю в них счастье. В работе с детьми есть что-то гипнотическое. Отбивайся сколько хочешь, — в конце концов она тебя захватит.

Твой визит оставил меня, как видишь, в философском настроении; но у меня есть для тебя и несколько интересных новостей. Новые платья подвигаются вперед, и, знаешь, они будут прелестны. Миссис Ливермор в восторге от разноцветных бумажных тканей, которые ты прислала — надо бы тебе видеть нашу мастерскую, где разбросаны повсюду куски материи! — и когда я подумаю о шестидесяти маленьких девочках, играющих в солнечный день на газоне в розовых, голубых, желтых и нежно-зеленых платьицах, я чувствую, что нам надо бы припасти для посетителей дымчатые очки. Ты, конечно, понимаешь, что некоторые из этих блестящих тканей окажутся очень линючими и непрактичными; но миссис Ливермор так же безрассудна, как ты, и ей на это наплевать. Если понадобится, она сошьет и второй, и третий комплект. ДОЛОЙ СИНИЙ СИТЕЦ!

Я ужасно рада, что наш доктор тебе понравился. Разумеется, мы сохраняем за собой право говорить о нем все что угодно, но были бы глубоко уязвлены, если бы кто-нибудь другой вздумал насмехаться над ним.

Мы с ним все еще руководим чтением друг друга. На прошлой неделе он принес мне «Систему синтетической философии» Герберта Спенсера [34]. Я приняла ее с благодарностью и, в свою очередь, дала ему «Дневник Марии Башкирцевой» [35]. Помнишь, как мы в колледже обогащали наши ежедневные беседы выдержками из «Марии»? Так вот, доктор взял ее домой и старательно, глубокомысленно прочел.

— Да, — сказал он, когда зашел сегодня отчитаться, — правдивый рассказ болезненной, эгоистичной личности, которой, к счастью, уже нет. Но я не могу понять, почему вам это нравится. Слава Богу, Салли Мак-Бред, вы и эта Баш совсем непохожи.

Зато слова его похожи на комплимент, и я польщена. Что до бедной Марии, то он называет ее «Баш», потому что не может произнести такой фамилии и слишком пренебрежительно относится к ней, чтобы попытаться.

У нас тут есть одна девочка, дочь хористки — самовлюбленная, пустая, лживая, эгоистичная, болезненно самолюбивая, вечно позирующая маленькая кокетка, но КАКИЕ у нее ресницы! Доктор ее терпеть не может и для общей оценки всех ее прискорбных качеств нашел новое словечко. Он говорит, что она «башевата», и этим все сказано.

До свидания! Приезжай опять!

Салли.

P.S. Мои дети выказывают грустную тенденцию: требуют свои текущие счета из банка на покупку сластей.

Вторник, вечером.

Дорогая Джуди!

Как ты думаешь, какую новую штуку выкинул наш доктор? Он предпринял увеселительную поездку в то психиатрическое заведение, главный врач которого навестил нас с месяц тому назад. Видела ты такого человека? Его пленяют сумасшедшие, он не может без них жить.

Когда я попросила у него перед отъездом медицинских инструкций, он ответил:

«Кормите простуду, морите голодом колики и не верьте врачам».

С этим советом и несколькими склянками рыбьего жира нас предоставили нашим собственным силам. Я чувствую себя очень свободной и предприимчивой. Пожалуй, тебе следовало бы снова приехать, а то — кто знает, какие веселые перемены я произведу, освободившись от охлаждающего влияния доктора.

С.

Приют Джона Грайера,

пятница.

Милый недруг!

В то время как я торчу здесь, привязанная к мачте. Вы разгуливаете по белу свету, забавляясь с сумасшедшими. А мне-то казалось, что я излечила вас от болезненного пристрастия к психиатрическим заведениям! Какое разочарование! В последнее время Вы были похожи на человека.

Можно вас спросить, сколько времени Вы намерены там оставаться? Вас отпустили на два дня, а Вы в отсутствии уже четыре. Чарли Мартин упал вчера с дерева и рассек себе голову, и мы были вынуждены позвать чужого врача. Пять швов. Пациент поправляется. Но мы не любим зависеть от чужих. Я бы не сказала ни слова, если бы Вы были там по уважительной причине. Но Вы прекрасно знаете, что после недельного общения с меланхоликами Вы вернетесь домой в ужасной мрачности и в полном убеждении, что человечество ни к черту не годится, а на меня ляжет тяжелое бремя — привести Вас снова в приличествующее Вам веселое настроение.