Тоби Лолнесс. Книга 1. На волосок от гибели - Тимоте де Фомбель Страница 27

От фермы Джо Мича до Нижних Ветвей можно было дойти всего за несколько часов. Так что Мано все это время находился совсем рядом с Сельдором, райским уголком, где жили его родные. До сих пор их разделяла непреодолимая пропасть — его стыд.

Теперь же, следуя за Тоби, который уверенно шел к Нижним Ветвям, Мано надеялся, что сможет через нее переступить. Юный вожатый давал ему урок мужества и доверия к людям.

Но иногда Мано поглядывал на мальчика, бежавшего впереди него по извилистой тропе, с некоторым сомнением и не мог понять: что он за человек?

Он помнил маленького Тоби — тому только-только исполнилось семь. Лолнессов тогда прогнали с Вершины, и у них совсем ничего не было. Помнил, как Тоби рос на Нижних Ветвях, становился смышленым, подвижным, любознательным подростком, лукавым блуждающим огоньком Онессы. Помнил, как он приходил к ним в Сельдор с радостными, сияющими глазами.

Но существовал и другой Тоби, о котором в последние дни говорили все.

Мано знал по слухам, что случилось с Лолнессами. Как они вернулись на Вершину, неизвестно зачем. А потом их схватили и обвинили в измене. Говорилось о «тайном заговоре против жителей Дерева», об «ужасном злодеянии». Трое Лолнессов предали всех остальных. Им вынесли смертный приговор, но затем Верховный Совет заменил его пожизненным заключением, вернее, этого добилась небольшая группа их сторонников. Сейчас сбежавшего Тоби ловили, чтобы отправить к родителям в тюрьму. Многие ожидали, что казнь все-таки состоится. Ведь Верховный Совет понемногу уступал власть Добрососедскому Надзору. Так что рано или поздно Лолнессов казнят. Сомнений нет.

Когда путники останавливались, чтобы перевести дух, Мано с тревогой раздумывал: не связался ли он с опасным террористом? Тут Тоби оборачивался к нему, Мано встречал ясный взгляд прежнего друга и успокаивался. Босой тринадцатилетний мальчишка относился к нему с трогательным вниманием: предупреждал об опасных скользких участках тропы, первым давал напиться дождевой воды, скопившейся в трещине…

В конце концов Мано признался себе, что больше доверяет Тоби, чем Джо Мичу и его хваленому Добрососедскому Надзору.

Три года назад бесприютный Мано скитался по Вершине без гроша в кармане и мог на собственном опыте убедиться в том, что Добрососедский Надзор не дремлет.

Поначалу некоторые соседи, заметив, что на Вершине все больше пришлых, объединялись, чтобы не допустить их на свою ветку.

Джо Мич быстро сообразил, что таких нужно поддерживать. Заплывший жиром владелец многочисленных ферм по выращиванию долгоносиков страдал косноязычием и не мог выговаривать слова, где было больше одного слога. Но он полгода упорно тренировался и научился произносить одно необычайно трудное длинное слово: «Со-ли-дар-ность». Волшебное слово. На каждой ветке он говорил: «Солидарность!» — и пожимал руки активным соседям.

Все были покорены: надо же, такой солидный преуспевающий человек, не жалея времени и сил, обходит всех нас и говорит «Солидарность!». В действительности Джо Мичу удавалось пропыхтеть: «Самодурость». Или: «Скопидарность». Но толпа все равно была в восторге.

Мано, недавно поднявшемуся с Нижних Ветвей, тоже как-то раз удалось пожать руку Великому Джо. На него это произвело неизгладимое впечатление. Неприкаянному голодному чужаку протянул толстую вялую влажную ладонь сам Успех! Да, Джо Мич — человек исключительный. Мич близок к народу!

Следом Джо Мич предложил бдительным соседям учредить Добрососедский Надзор. Он познакомил их с планом Окраинных Поселений и вызвался бесплатно построить у основания каждой ветки кварталы для чужаков. В действительности долгоносики прогрызали для них одинаковые дыры, будто Дерево источили черви. Каждый желающий переехать на Вершину должен сначала пожить В такой лачуге. Эта мера оградит коренных жителей от вторжений. За жилье пришлые будут платить Добрососедскому Надзору, а тот передаст половину поступающих денег всеобщему благодетелю, автору проекта Джо Мичу, вернее, его фирме «Древесина Джо Мича».

Судя по результатам голосования, народ с восторгом согласился на это великодушное предложение. Правда, тех, кто восторга не выражал, к голосованию не допустили.

Вершину наводнили долгоносики Джо Мича, и повсеместно стали возникать Окраинные Поселения. В это время Мано удавалось находить хоть какую-то работу на стройке. По крайней мере, он спал в тепле и даже иногда ел по-человечески. Домашним он писал, что создал дочернее предприятие и купил себе сорок третий галстук. «Простите, что прерываюсь на полуслове, меня зовет мой заместитель», «Не так давно у меня появилась новая молодая сотрудница, экономист по образованию, очаровательная девушка». Сплошное вранье! Честнее было бы сообщить: «Сегодня я сварил и съел кусок своего ремня. Ремень оказался вполне съедобным. Очень по вам скучаю. Мечтаю вернуться домой».

Под конец Джо Мич добрался до Верховного Совета. Мало-помалу он подорвал его авторитет и выставил советников на посмешище с помощью пошлых каламбуров и дурацких шуточек. Главу Совета с его подачи стали называть «Ролден — старый хрен», а всех остальных — «хрычами и остолопами».

Коль скоро Джо Мич и сам состоял в Верховном Совете, его нападки считали очень смелыми. Говорили: «Мич стоит за народ. Он рискует собственной шкурой».

В один прекрасный день Мич подал в отставку и, уходя, плюнул в лицо советнику Ролдену. Некоторые идиоты сочли, что плюнуть в представителя прежней власти — мужественный поступок, хотя Ролдену исполнилось девяносто восемь лет…

С тех пор к решениям Верховного Совета никто не прислушивался. Всем управлял Добрососедский Надзор, что ни день принимавший новые законы. Тогда Мича и стали именовать Большим Соседом, ведь именно он возглавил Добрососедский Надзор. Ему удалось запретить книги и газеты.

Младший Ассельдор сразу понял, какие порядки завел Мич на Дереве. Все, чему Мано учили дома, в Сельдоре, теперь осмеивалось и уничтожалось. Но голод оказался сильнее отвращения. Мано добровольно нанялся на ферму Джо Мича.

И страх его поработил.

Хотя за голову Тоби назначили награду, его преследовали и травили, по сравнению с Мано мальчик был свободен, как мотылек.