Год хорошего ребенка - Элес де Грун Страница 27

Наказанный Леша Измайлов слонялся из угла в угол по большому двухкомнатному номеру гостиницы «Амбасадор».

Он включал и выключал телевизор, листал яркие рекламные проспекты, то и дело подходил и смотрел в окно. В проспектах были рекламы машин, стульев, радиоприемников, компьютеров, видеосистем, спортивной одежды, яхт и катеров и соблазнительные картинки, приглашающие в путешествие по Африке, Индонезии, Полинезии, Греции и СССР.

В Африке можно кататься на слонах, в Полинезии на черепахах, в Египте можно увидеть пирамиды, в Таиланде можно дружить с красивыми гражданками.

Леша вздыхал над проспектами:

— Вот бы все это купить. Вот бы все это увидеть.

Леша, конечно, исключал из своих воздыханий Советский Союз, потому что там он уже был. Вдруг в дверь постучали.

— Войдите, — сказал Леша по-английски.

Дверь открылась, и он увидел девочку в куртке и джинсах.

Это была Розалинда. Теперь, когда фестиваль начался и начались соревнования и встречи, стало гораздо легче убежать от Эммы и Аренда. Тем более, что Дидерик связывал их по рукам и ногам. Он постоянно не слушался, куда-то девался, чего-то требовал. Потому что считал, что эти соревнования для малышни, а госпожа Карабас чокнутая.

А когда Дидерик затихал, начинались сложности с Симоной. Она тоже пропадала в других делегациях или магазинах. Поэтому у Эммы и Аренда забот хватало, им было не до Розалинды. Кроме того, у них были свои сложности. Однажды ребята застали их в тот момент, когда они целовались. Вернее, пытались распутать зацепившиеся на груди пуговицы. Так что Розалинда стала почти свободной личностью.

— Привет! — сказала она. — А где русская делегация?

— Я — русская делегация, — ответил Леша.

Розалинда подняла брови. Она была рада, что нет госпожи мадам Федуловой. Но, с другой стороны, с Федуловой она видела много детей, а сейчас здесь был один ребенок.

— А где остальные?

— Поехали на автобусную экскурсию по городу.

— А Рома Рогов с ними?

— О, нет, — ответил Леша. — Он остался дома. У него много дел в Москве.

— Каких дел? — закричала Розалинда с напором. — Каких таких дел??!

Леша даже опешил:

— У… у него бабушка заболела.

У Розалинды все перепуталось в голове:

— Елизавета Николаевна?

— Да. Точно, Елизавета Николаевна.

— Но это же не бабушка. Это его соседка.

— Точно, — поправился Леша. — У него соседка заболела.

— А что с ней?

— Вывих всех конечностей. Она пол мыла в подъезде и вниз по лестнице съехала. Стирального порошка переложила.

Сколько себя Леша помнил, такая и подобная ерунда сыпалась из него легко и просто. Но обычно он делал это для своей выгоды, а сейчас зачем?

— Но причем здесь Рома? — спросила Розалинда.

— Он всю ночь сидит у кровати. Рассказы читает. Телевизор включает и выключает.

Леша, чтобы уйти от тяжелых подробностей, встал с удобного мягкого кресла и пошел к столу, где лежал пакет, который оставил Игорь Иванович для голландской девочки.

— Ты Розалинда?

Она кивнула головой.

— Ты живешь в Амстердаме?

— Нет, в Гааге.

— А я всегда думал, что у вас столица Амстердам.

— Многие так думают. Наше правительство находится в Гааге. А что там в пакете? Это для меня?

— Для тебя.

И Леша подал ей коробочку, которую из любопытства открывал полчаса назад.

— Там должно быть еще письмо.

Она взяла у него коробку двумя руками, открыла крышку и… То, что она увидела, удивило ее. Это был портрет набожного человека, нарисованный яркими красками на куске дерева.

— Что это?

— Какая-то икона. — Леша очень постарался, чтобы это прозвучало пренебрежительно. Он не мог перенести того, что Рома дарил такой красивый подарок. Чтобы отвлечь внимание Розалинды, он указал на крышку.

— Посмотри, там письмо приклеено внутри.

Когда она отлепила письмо, Леша встал у нее за спиной, чтобы подглядеть, что там написано. А Розалинда ничего не замечала. Она читала письмо.

И не только Леша заглядывал ей через плечо, но и госпожа Карабас. На самом видном месте в номере «советских» висел ее портрет. Она отечески улыбалась детям с этого портрета. Так же она улыбалась с портрета китайским и американским ребятам в их номерах.

А с левой стороны портрета, буквально в двух сантиметрах от улыбки, в раму был вделан «бэби-спай».

Каждый, кто хоть раз побывал за рубежом, знает, что такое «бэби-спай». Это специальное устройство, которое помещается в комнате, где спит маленький ребенок. Родители уходят и берут с собой коротковолновый приемник с диапазоном волн FM. Если ребенок заплачет, «бэби-спай» передаст его плач на расстояние один километр. И папа с мамой, которые ушли к соседям пить пиво или кофе, немедленно бегут домой перепеленовывать или кормить свое кричащее сокровище.

В этот раз «бэби-спай» подслушивал «советских». Кирпичиано не собирался их перепеленовывать. Он хотел знать про них все. И приемник с диапазоном волн FM стоял у него в диспетчерской.