Затерянная Динотопия - Алан Дин Фостер Страница 26

Замогильный монотонный вой во второй раз пронесся над лесом. Казалось, ужас, проникая через уши, пронизывает каждую клеточку тела. Что за чудовищная тварь могла так выть? Смиггенс потер висок и покачал головой.

Блэкстрап напялил на свой лысый череп панаму. Наблюдая за ним, Смиггенс мог только восхищаться. Закаленного жизнью капитана уже ничто не могло испугать. Даже если бы сам Люцифер предстал перед ним собственной персоной здесь и сейчас, Блэкстрап не моргнув глазом посмотрел бы ему в лицо. Ни в игре в кости, ни в перебранке, ни в сабельном бою капитан никогда никому не уступил бы.

Конечно, Блэкстрап в первую очередь пожертвовал бы своей командой, в этом его помощник был уверен. Капитан был до безрассудства смел, но не глуп.

И снова молчание леса нарушило эхо странного гула. Оглядев вершины деревьев и местность вблизи скал, моряки ничего не обнаружили. Трегганг схватился за свой талисман.

— Божественный Будда подражал голосам многих животных, но я не представляю, кто это может быть!

— Ага, — откликнулся Копперхид, вместе с малайцем прочесывавший окрестный лес. — Я никогда такого не слышал.

— Я слышал.

Они повернулись к человеку, который обычно говорил очень мало. Чамаш, сбежавший от рассерженных соплеменников-индейцев и от белых властей штата Орегон, оказался в Гонконге, где темперамент склонил его присоединиться к команде «Кондора». Сжимая ружье обеими руками, он цепким взглядом бывалого охотника оглядывал кроны подлеска.

— Ты? — Блэкстрап пристально посмотрел на него. — Где?

— В горах моей родины. Этот звук похож на зов вапити, только гораздо сильнее.

Капитан тут же обратился к своему помощнику:

— Что такое «вапити», Смиггенс?

— Я не знаю, капитан.

— Я знаю. — Их внимание привлек Йохансен. — Он говорит об американском лосе.

— Да, вапити. — Чамаш кивнул.

Звук повторился вновь, и сердца многих пиратов заледенели от страха. Американский индеец спокойно рассматривал заросли.

— Белые люди говорят: «Лось трубит».

— Трубит? — Блэкстрап опустил ружье. — Я не боюсь какого-то там лося, мне без разницы какого он размера. Нам нужно взглянуть на него. Что вы на это скажете, Смиггенс?

— Как вам будет угодно, сэр, — неуверенно ответил первый помощник.

— Эй, капитан, — в глазах Андреаса застыл ужас, — это не может быть обычное животное.

Блэкстрап только фыркнул на это:

— Обычные животные нас не интересуют, парень. Хотя если это действительно лось, то, по-моему, у них вкусное мясо.

— Очень хорошее, — подтвердил Чамаш.

Предвкушение отличной еды слегка ободрило моряков.

— Посмотрите на этих страусов, — обратился Блэкстрап к команде.

Их пленники, как ни странно, вели себя совершенно спокойно, не обращая внимания на гудящие звуки.

— Они знают все опасности этих мест. Если они не боятся, значит, доносящийся шум не представляет никакой угрозы.

Поразмыслив над этим, моряки наконец расслабились, в который раз отдавая должное способности капитана анализировать ситуацию.

Смиггенс улыбнулся:

— Брогнар Блэкстрап! Надо же, вы говорите прямо как студент, подвизающийся в естественных науках.

— Попридержите язык, Смиггенс. Я не потерплю ваших дерзостей.

— Да, сэр, но я хотел сделать вам комплимент.

— Я сказал, отставить!

Смиггенс быстренько замолчал. Нрав Блэкстрапа напоминал бомбу, готовую взорваться в любой момент, никогда не знаешь, отчего он разъярится — любое неосторожное слово или опрометчивый поступок могли вызвать вспышку капитанской ярости. А бывало, что бомба так и не взрывалась, порой капитан даже улыбался шутке. Но всегда приходилось помнить, что взрыв может прогреметь прямо тебе в лицо.

До ушей пиратов донесся новый звук. Это был уже не тот вой, что разбудил всех, однако похоже было, что шумит все тот же зверь.

Блэкстрап взмахнул кривой абордажной саблей:

— А ну посмотрим, что там за дьявол.

Он развернулся и зашагал в том направлении, откуда раздавались звуки. Команда двинулась за ним. Пленников взяли с собой, чтобы те снова не надумали сбежать. Птицеподобные существа послушно шли за людьми, по-прежнему выказывая полное равнодушие к усилившимся крикам. Это успокоило моряков. Теперь им стало интересно, кто ж там так вопит.

Вскоре джунгли перед ними расступились. Это оказалась не поляна, не долина ручья, а хорошо утоптанная тропа шириной с бостонское шоссе. Тропа была утрамбована до такой степени, что стала твердой, почти как мостовая. За ней простирались все те же девственные джунгли.

Было совершенно непонятно, кто же вытоптал такую широкую дорогу, зато стало ясно, откуда доносился вой. Два матроса, выбравшихся из подлеска, поспешно вернулись под укрытие деревьев. Другие моряки толклись у обочины дороги, не осмеливаясь высунуться на открытое пространство, но любопытство все же оказалось сильнее страха.

Удаляясь от них, по дороге шагало животное примерно двадцати футов в высоту. Коричневые пятна, разбросанные по всему морщинистому туловищу, имели нездоровый серый оттенок. Голова зверя во времена его молодости была бурой, но теперь от прежнего окраса остались лишь размытые пятна.

Шаркая, он шел на задних лапах, иногда опускаясь на все четыре конечности, чтобы передохнуть. В такие моменты хвост взмывал над землей, образуя вертикаль. Если не считать трехфутового нароста, увенчивавшего макушку зверя, череп его был гладким. Когда животное стояло на задних лапах, оно было похоже на гигантского кенгуру. Двигалось оно почти как их пленники, хотя и не столь резко и плавно.

Кроме того, с первого взгляда на зверя пиратам стало ясно, что на этой земле обитают туземные человеческие племена: он ухитрился запутаться в длинных полосках черной ткани с серебряными нитями. Они свисали с его огромной головы, шеи и груди. Сперва Смиггенсу показалось, что серебристые узоры на ткани — это какие-то письмена, но, приглядевшись повнимательнее, он решил, что это просто абстрактный орнамент, осмысленный не более, чем отпечатки куриных лап. Кивком подозвав спутников, Блэкстрап шагнул на тропу. Удивительное животное по-прежнему не обращало на них внимания, нимало не обеспокоенное их присутствием. Оно вновь опустилось на все четыре лапы. Казалось, его тревожит лишь собственное затрудненное дыхание. Его серовато-коричневые бока содрогались, когда оно с трудом вдыхало воздух.

Смиггенс спрашивал себя, для чего служит необычный раструб на черепе. Является ли он украшением или помогает привлечь внимание противоположного пола? Вскоре животное само подсказало ответ на этот вопрос.

Затрудненно дыша, животное заглатывало ртом воздух, медленно выдыхая его через ноздри. Задержанный воздух, проходя через отверстие, производил тот глубокий, протяжный звук, поразивший их прежде. Смиггенс однажды слышал, как подобный, только не такой сильный звук издавали австралийские аборигены при помощи длинного деревянного рожка — диджериду. По правде говоря, тот инструмент был похож на макушку зверя, только рожок был меньше.