Монсегюр. В огне инквизиции - Татьяна Семенова Страница 25

Член городского совета, присутствовавший на заседании, тут же возразил:

— По закону пытки можно применять только один раз.

— Да, господин Гюи. Один раз. Но добавим: для каждого из пунктов обвинения, — усмехнулся Арнальди.

— Об этом не сказано в законе, — попытался спорить Гюи.

— Но не сказано и обратное. Лишь то, что пытке можно подвергать один раз.

Член городского совета замолчал.

— Ну что ж, перейдём к другим вопросам, — закончил обсуждение Арнальди и, посмотрев на Стефана, спросил: — Что у нас со сбежавшим с кладбища еретиком?

— С Анри де Виллем?

— Да. Вы разослали депеши в соседние селения? Направили воинов для поимки еретика?

— Сразу же, не откладывая. Один отряд я послал в сторону Лавора. Другой — в Кастельнодари, третий — в Фуа, четвёртый — в Лавланэ.

— Вестей пока нет?

— Пока нет. Но ищут негодяя повсюду.

— И на одного несчастного еретика мы тратим столько сил! — с возмущением воскликнул Арнальди. — Но поймать его надо, чтоб другим неповадно было. А труп его отца приготовили к сожжению?

— Стражники готовят костёр. Герольды проехали по городу и объявили, что все жители Тулузы должны к полудню явиться на площадь.

— Хорошо. Я тоже буду там.

Член городского совета попросил слово.

— Я бы хотел, чтобы вы, господин инквизитор, ознакомились с этой бумагой, — сказал он и подал свиток Арнальди.

— Что это?

— Расчёт денежных затрат на сожжение четырёх еретиков.

Арнальди пробежал взглядом документ.

«За толстые дрова — 55 солидов 6 динаров

За хворост — 21 солид 3 динара

За солому — 2 солида 6 динаров

За четыре столба — 10 солидов 9 динаров

За верёвки для привязывания — 4 солида 7 динаров

За палача по 20 солей на еретика — 80 динаров

Итого: 8 ливров 14 солидов 7 динаров». [33]

Инквизитор задумчиво покрутил бумагу в руках.

— Какая дороговизна! На каждого сожжённого более двух ливров! Еретики не стоят того.

Член городского совета позволил себе высказаться:

— Эти деньги платятся из городской казны. Если так пойдёт дальше, мы останемся без гроша. А нам после зимней непогоды нужно ремонтировать дороги.

— Послушайте, господин Гюи, имейте терпение. Вам прекрасно известно, что по закону имущество еретика описывается и делится на три части: одна — донесшему на него, другая — сенатору, третья — на постройку и поправку городских стен, то есть в городскую казну. Тулуза кишмя кишит еретиками. Скоро осуждённых будет так много, что ваша казна раздуется до небывалых размеров.

— Но мы должны содержать вас, ваших помощников, личную стражу, тюрьмы, кормить пленников, оплачивать палачей, выделять средства на исполнение ваших постановлений. К примеру, вы распорядились поймать сбежавшего еретика, как его… де Билля. Город выделил сотню наёмных воинов…

— Вы не понимаете, господин Гюи, даже одной трети, полагаемой вам от имущества Рауля де Брюи, хватит на то, чтобы сжечь тысячу еретиков. А вы волнуетесь о каких-то восьми ливрах. Не забывайте и о штрафах. Вам напомнить?

Действительно, штрафов было множество. Например, всякий горожанин, знавший про еретика и не донёсший на него, подлежит штрафу в двадцать ливров. А за оказание еретику какого-либо покровительства или защиты можно было потерять треть имущества. И так далее.

— Я помню о штрафах. А также помню, что штраф уплачивается в течение трёх месяцев, а это долгий срок. К тому же многие не хотят платить, ссылаясь на безденежье.

— А это уже ваша забота. Показать вам список тех, кто не донёс на еретика?

— У меня такой есть.

— Их более сотни. А прошло всего несколько дней со времени нашего прибытия в Тулузу. По двадцать ливров с каждого — это уже две тысячи, — недовольно сказал Арнальди. Потом выдержал паузу и, прищурившись, спросил: — Или, может быть, вы по другой причине показали нам эту бумагу? Вы, господин Гюи, жалеете не деньги городской казны, а самих еретиков, осуждённых на костёр? Деньги — прикрытие? Так?

Член городского совета побледнел. Арнальди мог привлечь и его по статье соумышления ереси.

— Нет, господин инквизитор. Я даже не думал о еретиках.

Тут подал голос Пётр Челлани:

— А думать о еретиках надо. Ваш город — рассадник духовной заразы. И дело святой инквизиции очистить мир от скверны. Вспомним Библию. Сам Иегова исполнял обязанности инквизитора, когда объявил войну возмутившимся ангелам. Всемогущий Бог продолжал поступать так и здесь, на земле, когда наказывал нашего пращура Каина и тех безумцев, которые созидали башню Вавилона. Бог испепелил и Содом с Гоморрой, где нечестивцы творили разврат…

Он вдруг замолк, заметив, что член городского совета дрожит как осиновый лист. Излишняя жёсткость и давление могли только навредить их святому делу.

Арнальди решил смягчить создавшуюся ситуацию.

— Сожжение еретиков Церковь считает угодным Богу делом. И мы постановим так. Каждому принесшему дрова для костра мы гарантируем отпущение грехов. Вы удовлетворены, господин Гюи?

Тот торопливо закивал.

Тогда Арнальди с пафосом произнёс, завершая заседание:

— Инквизиционный трибунал бескорыстно служит Церкви. Мы отдаём все силы святому делу, не имея ничего, кроме насущной еды и простой одежды. Подражая примеру нашего учителя, святого Доминика, мы готовы на любые лишения и невзгоды, лишь бы очистить веру от скверны. Для нас земные богатства ничто, главное — защищать и оберегать истинную Церковь от вероломства еретиков. И так будет всегда!

Если бы Вильгельм Арнальди мог в этот момент заглянуть лет на десять вперёд, он с горечью осознал бы всю сомнительность своей речи.

В 1252 году папа Иннокентий IV выпустит буллу, которая сведёт на нет все представления о духовном величии святой инквизиции. Нищенствующие монахи сразу превратятся в ростовщиков. Папа разрешит создать фонд для искоренения ереси и прославления веры, куда будет поступать одна треть всего конфискованного имущества и штрафов. И эти средства пойдут в полное распоряжение епископов и инквизиторов. Корысть и алчность, соблазн и пороки будут царствовать в организации нищенствующих борцов за веру. Инквизиция превратится в стервятников, откармливающихся чужими несчастьями. Святой Доминик ужаснулся бы, увидев, сколь жадными до земной корысти станут его последователи. Вспомнят ли они, как на смертном одре их учитель и наставник произнёс анафему против тех своих последователей, которые внесут в орден соблазн собственности?